Одна жизнь — два мира

Да, собственно говоря, и те несколько десятков тысяч, в основном малограмотных тогда, коммунистов на всю нашу огромную страну вряд ли сами толком понимали, что такое коммунизм, а тем более что такое большевизм. Поэтому народ боролся и шел на смерть за одну и ту же простую идею: за будущее счастье жить на земле, которая бы по праву принадлежала всем в равной степени, а не посланным богом небожителям. «Долой, долой монархов, раввинов и попов». Им хотелось даже на небо залезть и разогнать всех «богов», на глазах которых была создана такая несправедливая жизнь на этой земле.

А вот что именно русские монархисты и аристократы в то время не поняли это то, что им надо было уменьшить свой аристократический пыл и гонор, выучить получше свой родной русский язык и снизойти со своих поднебесных вершин и постараться понять и поговоритьс народом. Я подчеркиваю — с НАРОДОМ, тогда не было бы Гражданской войны и не было бы жестокости с обеих сторон.

Известный русский писатель Роман Гуль вот что пишет в своих воспоминаниях о русской аристократии:

«После записи в армию гвардии полковник Пронский обращается к нам с речью… Картавя и не по-русски, а по-петербургски… растягивая слова, он говорит:

— Поступая в нашу(ударяет на этом слове полковник) армию, вы должны прежде всего помнить, что это не какая-нибудь „рабоче-крестьянская“,а офицерскаяармия.

Я гляжу на его шевроновые узкие, как чулки, сапоги, на золотое кольцо на бледном дворянском пальце, на колодку орденов над карманом хорошо сшитого френча и с чувством подлинной горечи думаю: „Так неужели ж он не хочет, чтобы наша армия стала действительно рабоче-крестьянской?… А нас всего человек четыреста молодежи. И вот мы, эти двадцатилетние мальчики, мечтающие ввести всероссийский потоп в государственные берега, должны противостать миллионной большевистской России“.»

Обратите внимание, это пишет доброволец, дворянин: «Нас всего человек четырестамолодежи… и мы должны противостать миллионнойбольшевистской России».

Но они, наши русские аристократы, поступили и поступали, так же как и Николай II Кровавый в то страшное Кровавое воскресенье,где он в своем дневнике про расстрел рабочих 9 января 1905 года написал: «ОНИ ДОЛЖНЫ БЫЛИ СТРЕЛЯТЬ» — и вслух сказал: «не жалея пуль».Это он, правда, в дневнике не написал, но приказал устно — стрелять в идущий к нему народ «не жалея пуль».

Пуль не пожалели, и снег на Дворцовой площади у него на глазах был украшен кровью сотен убитых рабочих, их жен и детей, которые, празднично одетые, шли ко дворцу с хоругвями, иконами и портретами царя в руках. Так рассказывал мне сам Александр Федорович Керенский. Он и его товарищ, прогуливаясь, оказались очевидцами этой демонстрации и, так же как и все, бежали от стрельбы по демонстрантам. И потом он же лично принимал участие в комиссии по расследованию этой жуткой, кровавой трагедии.

И вот в это время из России стали доноситься упорные слухи, что в России происходит распад большевизма. Что там произошли такие перемены, что от коммунизма остались одни только лозунги. Что там уже ищут замену Ленину и с трудом только стараются укрепить власть, завоеванную в Гражданскую войну.

Как раз в это время ГПУ тоже решило создать «антисоветские» партии в целях выявления планов эмигрантских организаций. Задача этих ловушек заключалась еще в том, чтобы, втянув эмигрантов в это подпольное движение, держать их под контролем, стараться перехитрить и по мере возможности дестабилизировать.

Одной из таких партий, созданных ГПУ, было Монархическое объединение Центральной России (МОЦР) под кодовым названием «Трест». Связь с «Трестом» эмигранты поддерживали с назначенным ГПУ лидером А. Федоровым (бывшим крупным царским чиновником, занимавшим теперь какую-то высокую должность в каком-то советском учреждении).