Одна жизнь — два мира

Не чернь, не бессмысленная громада двуногих, не «миллионная большевистская Россия», тогда ее еще не было и в помине, а разумный народ сражался «За землю, за волю, за лучшую долю». Вот те лозунги и идеи, за которые народ шел на смерть в глубокой уверенности, что все это осуществится. И я глубоко верю, что все это осуществилось бы, даже несмотря на все ухищрения со стороны ненавистников советской системы, советского строя, если бы Ленин был жив и если бы Сталина отстранили от власти.

Ведь после Октябрьской революции Гражданскую войну затеяли не большевики и не народ. Гражданскую войну затеяли свергнутые Временным правительством генералы, посаженные в тюрьму в г. Быхове за провалившийся Корниловский мятеж.

Генерал Алексеев — бывший верховный главнокомандующий, получивший при Керенском должность начальника штаба Ставки, после октябрьского переворота 25 октября считал, что бороться с большевиками в Петрограде дело безнадежное, надо начинать с Дона. И через пять дней после Октябрьской революции, 13 ноября 1917 года, тайно, под чужим именем, в штатской одежде двинулся в Новочеркасск, куда также рванулись в начале декабря 1917 года все освобожденные из быховской тюрьмы генералы: Корнилов, Деникин, Лукомский и другие, офицеры, студенты, всего-то тогда их была небольшая горсточка, но под напором и с помощью извне борьба сильнее и сильнее разгоралась. Так была создана Добровольческая армия, политический курс которой был «непредрешенчество», то есть будем воевать, разгромим большевиков (почему они всему народу с самого начала приклеили ярлык большевиков, непонятно, но так легче было громить народ), а государственное устройство России кто-нибудь придумает за нас потом.

Большевики-ленинцы просто оказались в то время в нужный момент в нужном месте и, сумев понять чаяния народа, воспользовались создавшейся обстановкой и возглавили это народное движение.

Поэтому ответственность за все, что происходило и произошло во время Гражданской войны и даже после, полностью лежит на тех, кто эту войну с народом затеял.

Надо еще учесть, что все, что происходило тогда, как во время Гражданской войны, так и после, в такой необъятной стране, происходило почти без всякой информации о происходящих текущих событиях во всей стране, так как даже простая почта передвигалась в те годы по стране, как шутили тогда, на «волах». Газеты, журналы, издаваемые в городах, в провинцию доходили через месяц, через два, да и кто их читал при более 90 % неграмотного населения? Их сразу рвали на цигарки, все слухи до населения доходили в основном по принципу «на базаре одна баба сказала». И именно поэтому все, что происходило тогда, говорит о том, что, несмотря на все, у всех была одна и та же идея, одна и та же боль, одна и та же горечь и желание смести все старое. И поэтому народ поднялся стихийно, как самум, на борьбу за все это, и его не могла бы остановить никакая сила, никакая пропаганда и никакие большевики, если бы они даже захотели.

Вот как описывает писатель Роман Гуль начало Гражданской войны: «Зал полон офицерами в блестящих формах; тут — центр быховских узников, участников заговора и восстания Корнилова. Посреди зала, окруженный офицерами, полноватый генерал А. И. Деникин… в синем штатском костюме, похожий больше на доброго буржуа, чем на боевого генерала…»

Вот еще эпизод из воспоминаний Романа Гуля: «Возле ветрянки с недвижно замершими крыльями Неженцев приказывает остановиться… На незнакомой сельской улице навстречу ему из-за хат выводят человек шестьдесят без шапок, без поясов, в солдатских кацавейках, шинелях, бушлатах, в крестьянских пиджаках, пестро и разнообразно одетых людей; головы и руки у всех опущены, это пленные.

— Желающие на расправу! — кричит с седла Неженцев.

„Что такое? — думаю я. — Неужели расстрел? Вот этих крестьян? Быть не может“.

Из наших рядов выходят офицеры, идут к стоящим у ветрянки пленным…

На ходу закладывают обоймы, щелкают затворами и близятся к кучке незнакомых им русских людей… побежденные и победители.

…Кто-то командует, и сухим треском прокатились выстрелы, мешаясь с криками и стонами падающих друг на друга людей; а расстреливающие, плотно расставив ноги и плотно вжав в плечи приклады, стреляют по ним, загоняя все новые обоймы…

У мельницы наступила тишина; офицеры возвращаются к нам, только три человека еще добивают кого-то штыками.

„Вот это и есть гражданская война“, — думаю я, глядя на свалившихся на траву окровавленной кучей расстрелянных, и думаю о том, что эти крестьянские трупы загородят нам все дороги, и с гвардии полковником Кутеповым мы, именно поэтому, не дойдем не только уж до Московского Кремля, а, может быть, даже и до ближайшей деревни…

Гражданская война шла не в белых перчатках с обеих сторон, но если бы не было такой беспощадной жестокости и ненависти со стороны белых, ее не было бы и со стороны красных», — пишет Роман Гуль.