Однажды…

Сначала у Володи онемели ноги, затем случился паралич всей нижней части тела. Руки и разум остались целы, но ниже пояса свое тело Вова уже не чувствовал. Приехавшая скорая увезла моего брата в Елизовскую районную больницу. Там просто поставили катетер, трубка которого заканчивалась в трехлитровой банке. Так без малейшего обследования он и пролежал целую неделю. Панцирная сетка, шерстяное одеяло, окрашенные в жуткий цвет стены, кривая табуретка – эта был интерьер больничной палаты, где находился молодой парализованный парень. Никто ничего не говорил и не задавался поисками причин последствий массажа. И только когда мы замучили медицинский персонал своими вопросами и страхами, через 7 длинных дней Володю перевели в областное неврологическое отделение. Две недели он пролежал там. Посещение было строго по времени. Нам нужно было успеть покормить, вымыть и сделать все необходимое, чтобы братик чувствовал себя комфортно. В отделении нас сразу предупредили, что ухаживать за ним кроме нас будет некому. Так мы и делили свое время: мама была днем, я – вечером. Папа был в частых командировках, нужно было зарабатывать деньги. У старшего брата Кости тоже было много работы. К тому времени родители снимали мне жилье в городе, мама моталась в больницу каждый день на автобусах. Мобильных телефонов тогда еще не было, но мы с мамой интуитивно чувствовали, когда нужно заменить друг друга, знали, когда мы особенно нужны были Вовочке. Случалось, что никто из медицинского персонала не подходил к нему по нескольку часов для элементарного осмотра. Он мужественно ждал наших приходов и невероятно смущался того, что я – молодая девушка – вынуждена быть сиделкой. Нас спасало чувство юмора. Что же касается медицинского персонала, то вначале я думала, что эпицентр равнодушия всего мира находится именно там. Но это был только первый этап погружения в мир жестокости и безразличия людей, давших клятву Гиппократа.

Глава 2. Смерть всегда рядом

Прошло три недели этой сумасшедшей больничной гонки, а мы все еще находились в неведении относительно диагноза Вовиной болезни. Сейчас я и не вспомню, почему сразу не сделали экстренное обследование спинного мозга, то ли контраста (препарата для подробного обследования спинного мозга) не было, то ли долго решали: делать его или нет. В общем, по окончании трех недель было принято два решения: сделать комплексное обследование и убрать катетер. Вместо него в нижней части живота был сделан разрез, и в мочевой пузырь была поставлена трубка (цистостома), выводящая жидкость наружу. После контрастного обследования Володю в срочном порядке перевезли в хирургическое отделение. Войдя туда в первый раз, я была ошарашена: меня встретили пьяные медсестры и орущие больные, привязанные к кроватям, расположенным в коридорах. Полы были залиты мочой невменяемых пациентов, в нос била резкая вонь испорченных продуктов. Но нужно было собраться и идти искать палату, куда неожиданно, без предупреждения, утром перевезли брата. В его палате находились 9 мужчин (хотя палата была рассчитана на 6 человек). Один уже сидел напротив моего брата и бросал в него куски хлеба, зная, что тот точно не встанет и не ударит. Сказать, что я была возмущена, значит, ничего не сказать. Я налетела на этого придурка, который был, кстати, с забинтованной головой, начала кричать. От нахлынувшей волны гнева я даже голос свой не узнала. На шум сбежались все. Но конфликт оказался скучным для медицинских сестричек, и они поспешили удалиться, чтобы осушить уже налитые рюмки. В палате воцарилась тишина, я поцеловала брата и побежала за его вещами в соседнее отделение (их там просто бросили без присмотра). Вечером выяснилось, что у Вовы поднялась температура. На мои просьбы помочь, те же сестрички сказали, что распоряжение по лекарствам не получали: «Если надо, идите в аптеку, купите аспирин или еще что-нибудь». Я сбегала, купила парацетамол, чтобы в больнице (!) помочь брату пережить ночь. Через пару дней Вове сделали операцию. Вместо трех часов операция длилась восемь. Хирург долго что-то пытался объяснить. Главное, что мы поняли – в спинном мозге появилась опухоль длиною в 30 см, которая и зажала нервные окончания. Оказывается, массажи были противопоказаны, они спровоцировали дальнейшее развитие болезни. Доктор утверждал, что он сделал все, что мог. Таким образом, вдоль позвоночника появился шрам длиною 30 см. Гистология (анализы на рак) пришла лишь через 20 дней. Слава богу, рак не обнаружили. Природа возникновения опухоли не ясна. Доктор вызвал маму и сказал: «От таких заболеваний не умирают, умирают от последствий». Так просто и обыденно: «Готовьтесь: от того, как будете ухаживать, будет зависеть, сколько он проживет». И ВСЁ.