Однажды

– Сам он уже вышел из дела и искал себе учеников. Вот и нашел нас, детей из неблагополучных семей. Моя семья – отец, мать и я – жили в Америке, в Нью-Йорке. Отца убили, когда мне было пять, мать переехала к своей подруге в Англию. Большую часть своей жизни прожил в городке под названием Илкли, Великобритания. Мы с мамой жили в небольшом домике. Она сутками работала, чтобы прокормить нас. Тут встретился Роб, он сказал, что ни я, ни мама никогда, ни в чем не будем нуждаться. От одной мысли, что моей матери не придется больше пахать ради каких-то грошей, я уже был готов согласиться. Роб сказал, что я смогу купить ей дом, обеспечить себе хорошее будущее. Я мог бы быть, как все. Сейчас учусь в Стэнфорде, у меня своя квартира, жизнь удалась! Но только тогда он не сказал, что придется убивать. Босс долго нас обучал. Я врал маме, что Роб – мой учитель музыки, но вместо нот у нас были ножи и стволы… – Гарри сипло продолжал говорить, я внимательно слушала его.

В голове сразу всплыл образ маленького мальчика в голубой пижаме.

– Спустя какое-то время он сказал, кто чем будет заниматься. С ребятами я так и познакомился. Мне он сказал, что я буду «тем, кто убивает». У остальных бы не хватило духа убить кого-то, так что Роб выбрал меня. Я убивал людей… – дрожащим голосом говорил брюнет.

Он поднял голову и теперь вновь смотрел в окно. Я подошла ближе и села на кровать, но так и не решилась взглянуть ему в глаза, мы сидели спиной к спине.

– Тебе интересно, какого это? Ужасно… Забирая жизни, я видел столько плачущих глаз и дрожащих губ, которые просили о спасении. Кто я после этого? Я – чудовище, монстр, грешник, преступник, само зло. Каждый раз, получая заказ, молю, чтобы этот человек был преступником. Я молю, чтобы он был грешником. Всегда, прежде чем убить, мы проверяем человека. Мне везло, я убивал всегда подонков и таких же чудовищ, как и я… – с болью в голосе Гарри продолжал рассказывать свою историю.

Каждое слово приносило боль. Казалось, что я чувствую все то, что чувствует он в данный момент. Мальчик в голубой пижаме исчез, его обманули обещаниями о счастливом будущем. Сейчас рядом сидел сломленный мужчина, который раскаивался в своих деяниях. Его отравили ложью, и теперь его руки были в крови, которую никогда не смыть и не искупить. Он не пытался найти оправдания своим поступкам, он смирился с тем, кто он есть, убийца…

– Но однажды, сразу после того, как мы сбежали из Англии, нам заказали молодую девушку… – перебивая тишину, вновь заговорил парень.

Я вздрогнула, словно зная конец этой истории.

– Она была журналисткой. Мэтт искал хоть какие-нибудь её плохие деяния, но она не была ни преступницей, ни грешницей, она даже газету у соседей не могла своровать. Она лишь перешла дорогу плохим людям и мешала им. После провала в Англии и истории с Лили, мы не могли отказаться. Так что мне пришлось убить невиновную… Я хотел убить её в темном переулке, когда она шла домой, но тогда не смог этого сделать. Журналистка словно чувствовала, что её собираются убить. Я шел за ней до самого дома. Шли часы, но я всё стоял и смотрел на её окна, ждал, когда она заснет. Спустя несколько часов, пробрался в квартиру, когда вошел в её спальню, она не спала. Журналистка ждала меня, она знала, что я убью её, но не стала сопротивляться, так как знала, что если не я, то это сделает кто-то другой. Я молча прошел к кровати и сел на край, думая, как бы безболезненно её убить. Не хотел делать ей больно, не знаю почему, но хотел облегчить её страдания. Может, это единственное, что я мог сделать для неё. Тогда я взял снотворное с тумбочки и протянул ей. Она поняла и даже поблагодарила меня за легкую смерть. Я сидел рядом с ней, когда она выпила все таблетки. Девушка попросила взять её за руку и не уходить, пока она не заснет мертвым сном. Я ждал вместе с ней и чувствовал, как с каждой минутой приближалась её смерть. Сидел и проклинал себя, спустя какое-то время журналистка заснула, а потом исчез её пульс, затем рука девушки начала холодеть. Она умерла, и вместе с собой забрала остатки моей человечности. Я думал, что больше уже никогда не смогу ничего чувствовать, кроме отвращения к самому себе. Ненавидел себя, искал утешения в женщинах и алкоголе, но только лучше не становилось. Тогда я встретил тебя… – говорил Гарри, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Я закрыла глаза и не хотела больше слушать, каждый раз его истории ранят. Хочу притвориться и забыть всё услышанное. Но что-то не давало мне сделать этого…

– Ты изменила меня, я вновь научился радоваться жизни, научился дышать, – не меняя тона, брюнет продолжал говорить.

Я повернулась к нему лицом и положила руку ему на плечо. Мне хотелось обнять его, пообещать, что он больше никогда не будет страдать. Хотела пообещать, что ему больше не придется убивать. Хотела сказать, что всё будет хорошо, но это была бы ложь.