Однажды была осень

Постепенно Дюймовочка привыкла жить без благодатного солнца, к тому же у Крота в доме было много шикарных хрустальных люстр и всяких торшеров и бра, их электрический свет поначалу заменял дневной…»

В этом месте Лина не выдержала и расхохоталась.

— Ты… передрал из Интернета! Кусками! Даже слова поленился поменять! Шикарных люстр! Откуда у крота… в норе… люстры!

— Зри в корень! — предложил ей весьма довольный своим произведением автор. — Не придирайся. У него там генератор стоял.

— «Но однажды Дюймовочке пришлось выйти по делам наверх, не знаю уж, что там у нее случилось, — вышла, короче говоря…» Валя, я не могу больше, — хохотала Лина. — Ну ладно, ладно! «Смотрит — елки-палки, а там ее любимое солнышко и голубое небо. Как хорошо там, на воле! — подумала Дюймовочка. — Я помню, что где-то на белом свете есть дивные синие моря, высокие горы, а где-то далеко-далеко благоухают ароматами пышные свежие цветы… Дикие тюльпаны, например. В общем, там много всякого.

— Зайди обратно, ты простудишься на холодном ветру! — закричал Крот молодой жене, он вообще-то был очень заботливый и Дюймовочку по-своему любил, ну, уж как умел. Но она пропустила его слова мимо ушей. И все стояла и думала, думала и стояла… А потом позвонила Эльфу. Он прилетел, конечно, только фигурально выражаясь, потому что крылышек у него при себе не было: то ли забыл, то ли в ремонт отдал. И тоже стал ее уговаривать: пойдем да пойдем со мной на солнышко. Потому что люди живут на поверхности, а под землей — только кроты. „Только учти, — говорит, — там тебя больше не будут звать Дюймовочкой! Это гадкое имя, а ты такая хорошенькая! Мы будем звать тебя Майей!“»

— Господи, а почему Майей-то? — вытирая платком выступившие от смеха слезы, спросила Лина.

— Там так написано было, я уж забыл переделать, — покаялся Валентин. — Не хочешь Майей, будешь Галкой обратно. Галина — хорошее имя, редкое теперь. А то Лина, Тина, Дуня…

— Валь… Да ты же просто подвиг ради меня совершил! — вдруг расчувствовалась Лина. — Такое гениальное произведение! Дай я тебя поцелую!

Она обхватила Валентина за шею и от всей души чмокнула его в щеку.

— Я согласна! То есть я посмотреть согласна, что там за работу ты мне нашел. Ужасно любопытно, между прочим!

— Тогда чего стоим, кого ждем? — заводя мотор, обрадовался Валентин. — Поехали!

…Домой она вернулась тихая и задумчивая, в этом же состоянии ее застал приехавший вечером другого дня Сергей. Лина разогрела ему ужин, накрыла на стол и по привычке присела рядом, как делала всегда, если муж возвращался с работы не слишком поздно и она не спала. Оба старательно делали вид, что ссоры перед отъездом не было, что за неделю разлуки ситуация нормализовалась и жизнь вошла в привычную колею. Роли были расписаны много лет назад и выучены назубок. Он ел, она любовалась. Потом он пил чай, а она быстренько рассказывала о том, как прошел день. Потом Сергей переходил в гостиную, к камину, закуривал и, если был в настроении, рассказывал о своих делах, а Лина слушала, поддакивала, удивлялась, радовалась… Выражать огорчение ей приходилось нечасто, потому что Сергей не любил рассказывать о своих неудачах и проблемах, а если таковые и были, то он, надо понимать, обсуждал их не с Линой. Когда-то давно, в самом начале их семейной жизни, ее это обижало, она хотела быть для Сергея и женой, и советчиком, и другом — всем на свете. Но он сразу же объяснил ей полушутя-полусерьезно, что жена не должна интересоваться тем, откуда муж берет деньги, а он взамен не будет вникать, на что жена их тратит. Со временем и Лину такие правила игры стали абсолютно устраивать.