Однажды где-то…

— Пресветлые боги! Никогда не видел, чтобы бучило ходило!

— А кто об этом слышал?!

— Что же нам теперь делать? Не сидеть же здесь до скончания века?

Его надо остановить! Оно же может и на заставу уйти!

— Так вот о каком бучиле Водяной говорил!

Мы галдели, как стайка школьниц на переменке, отходя от шока. А когда выговорились, призадумались. На самом деле, как же нам с этим проклятущим бучилом справиться? Даже приуныли слегка. Потом решили сделать при вал, как хотели. А после уж думать и решать. Вот сидим мы под кедрами, жуем «сухпай» и гадаем, что еще это бучило отчебучит? Воины и так, и этак проблему рассматривают, а я прислонилась спиной к стволу кедра, сижу и вроде ни о чем не думаю. И вдруг осознала как бы, что такое бучило!

Представилось мне, что бучило — тот же чирей. Вот как у человека вскакивает фурункул где-нибудь, так и на лике Матушки-земли появляется такая гадость — бучило. Не само по себе, понятно. По чьей-то злой воле. По чьей именно, мне не разобраться. Во всяком случае, пока. Ну а раз чирей, так, значит, и убирать его надо как чирей.

— Ребятки, так говорите, бучило от осиновой жерди сдыхает? — я аж подскочила от догадки.

— Ну да! Только те не двигались, а этот же сбежит, — ребятки уставились на меня с веселым недоумением.

— Колья осиновые у вас остались? — Я от нетерпения переминалась с ноги на ногу на месте.

— Остались и колья, и жердь у меня к седлу приторочена вместо копья, — сказал основа тельный Сом. — Только как же ты его на месте-то удержишь?

— Попробую я выдавить его из земли, а вы уж тут смотрите, успевайте кольями и жердью.

И я приступила к выдавливанию бучила из земли-матушки. Я представила большие и сильные пальцы, которыми нажимаю на землю вокруг бучила. Давлю вниз и к центру, так, чтобы захватить весь стержень. И земля мне ответила. Я почувствовала вдруг ее боль и обиду — ведь это мерзкое чудовище, не спросясь, причиняет ей боль, уничтожая то, что так любовно взращивает она — траву и деревья. Разрывает ее плоть и оставляет уродливые и болючие шрамы-следы. Я почувствовала ее желание освободиться от этой гадости и благодарность мне за то, что я ей в этом помогаю. И бучило подалось! С громким чмоком земля вдруг вспучилась, и полезло вверх что-то отвратительное гнойно-белого цвета. Полезло, изгибаясь и клубясь какими-то комками, буграми и наплывами. Зрелище, скажу я вам, не для слабонервных! Воины слабонервными не были, поэтому вовремя успели утыкать чудовище кольями, ловко отскакивая каждый раз в сторону.

Бучило взвыло! Это был какой-то ультразвук, который ударил по нервам так, что хотелось заткнуть уши и бежать куда подальше. Я с пре великим трудом удержала «пальцы» и давила, давила, давила! Мужички тоже не дрогнули и воткнули жердь в самую середку бучила. Оно задергалось, извиваясь, выдернулось наконец из земли и вдруг опало, скукожилось, стало быстро усыхать и осыпаться бурой пылью.

Когда все закончилось, я просто без сил повалилась на землю. Воины, потрясенные всем произошедшим, подняли меня и отнесли к кедру, прислонили к стволу спиной. Я сидела, бездумно улыбаясь, и чувствовала, как сила вливается в меня через этот ствол, как удовлетворенно вздохнула земля, как успокаивается колокольчик тревоги. Вереск восторженно улыбался мне всеми своими конопушками. Воины весело переговаривались и шутили. Рысь подал мне фляжку с водой, а Стоян с тревогой спросил — все ли у меня в порядке. А мне было спокойно и тепло от их участия. И еще очень хотелось спать.

Домой мы добрались без особых приключений. У всех было приподнятое настроение. Еще бы! Все беды да несчастья, а тут наконец-то такая бескровная победа. И волколаков побили, и с ходячим бучилом справились. Меня все старались наперебой чем-нибудь вкусненьким угостить, что-нибудь приятное сказать. Ленка бы от зависти повесилась! А я потихоньку смылась ото всех в свой закуток и повалилась спать! Вот только поспать мне не дали. Разбудили среди ночи. Ну, это уже какой-то традицией становится!

Была глубокая ночь, когда Вереск легонько тронул меня за плечо:

— Тата, караульный прибег от вашего дома. Говорит, там кто-то плачет.

Я уже научилась подниматься, как в армии, по тревоге. Уже через минуту при полном па раде (правда, без кольчуги) я мчалась к дому. Вереск, Стоян и, как ни странно, Рысь от меня не отставали. Они, в отличие от меня, были в кольчугах и с оружием. Мне это показалось лишним, потому что я уже знала — кто плачет в доме.

Я не дала себя обогнать, и, несмотря на страшное недовольство моих спутников, влетела в избу первой. Так и есть — на лавке сидел Яська, живой и невредимый. Я зажгла лампу под потолком, точнее, подвесила яркий осветительный шарик (этому простенькому волшебству меня Яська же и научил). Пожалуй, насчет невредимости я поторопилась.