Однажды я встретила волка

Поначалу волчица сильно отставала. Она все еще путалась в четырех лапах, спотыкалась о камни и кочки и терялась в пространстве, не успев до конца привыкнуть к черно-белой картинке с цветными бликами перед глазами. Лик сдерживался, чтобы не завалить ее советами. Она и так узнала слишком много нового, а лучший учитель — собственные набитые шишки.

Тир держался сверху. Время от времени он исчезал из поля зрения и даже запах его рассеивался. Когда в один момент это заметила и Мита, Лик пояснил:

— Лучше всего сохраняет запахи земля. Водой их смывает начисто, если только она не стоячая — тогда есть еще шанс что-то учуять. А воздух непостоянный. Запах может держаться долго, а может развеяться ветром так, что концов не сыщешь.

— Не думала, что все так сложно. — Мита сосредоточенно нахмурилась, как будто в мыслях повторяла урок.

Лик фыркнул так, что это вполне могло сойти за смешок.

— Охота — сложная наука. Не просто так ей учат с молочных клыков. Если бы это было легко, в клане все поголовно стали бы непревзойденными охотниками.

— А это не так?

— Разумеется, нет. Наши охотники… Впрочем, сейчас не самое лучшее время рассказывать тебе о клане. Вам пока рано знакомиться.

Лик надеялся, что ему никогда и не придется их знакомить. Митьяна не знала их обычаев и законов, что делало ее легкой мишенью и могло стать поводом для междоусобиц. Люди не привыкли к жесткой иерархии, в которой жили волколюды — или просто Лик таких не встречал. Деревенские жители были распущены, вольны, заправлял всем один человек, староста, и помощников у него не было. Люди жили верой в то, что он умен и справедлив, но что будет, если он не оправдает их ожиданий? Сможет ли он защитить себя от разъяренной толпы? Волколюды не просто так ставили во главу сильнейшего — его слово подкреплялось возможностью постоять за себя и за весь клан.

Лик услышал шуршание крыльев и набрал скорость. Кажется, Тир сегодня тоже полетает на славу.

— Слушай… — осторожно начала Мита, прервав его размышления. Она почти поравнялась с ним, но по приоткрытой пасти было нетрудно догадаться, каких усилий ей это стоило. — Ты говорил, что я обрела… Зверя… А кто он такой, этот Зверь?

— О, — каркнул ворон, и волчица едва не кувыркнулась через голову — его возвращения она не заметила. — Сейчас должна последовать длинная лекция…

Лик шикнул на него и нехотя замедлил бег.

— Нас иногда называют двоедушниками, — начал объяснять он. — Существами, имеющими две души.

— Дурацкое прозвище, — встрял ворон. — Его зверолюдам дали священники культа единого бога Солнца.

— Никогда о таком не слышала, — призналась Митьяна.

— Не удивительно. Культ единого бога Солнца распространен в королевстве Артейлес к востоку отсюда.

— Тир, — оборвал его Лик. — Ты отвлекаешь.

Ворон послушно умолк и взял выше.

— Как я уже сказал, некоторые считают, что у нас две души, и две сущности уживаются в одном теле. Это не совсем правда. У нас есть две ипостаси. Людская — оплот разума и рассудка, и волчья — инстинкты и чутье. Это части одного целого.

— Не очень поняла… — призналась волчица и виновато прижала уши.

Лик вздохнул и ненадолго замолк, подбирая слова.

— Мы, зверолюды, отличаемся от вас меньше, чем вы можете себе представить. Каждый из нас и человек, и зверь — и в то же время никто из них. Мы живем, как люди, общинами, или стаями, как животные. Мы ближе к истинной природе вещей. Благодаря древним богам в нас живы инстинкты, которые в вас давно затухли и уснули. Инстинкты имеют свою волю, они порождают желания, в которых многие люди не могут признаться даже себе. Можно сказать, у инстинктов есть свой голос. Этот голос мы и называем Зверем.

— Это не какая-то самостоятельная сущность, не вторая душа, — снова встрял с пояснениями Тир. — Просто так проще обозвать, например, желание догнать убегающего зайца, взмыть ввысь, к самым облакам, или же напасть на обидчика, защищая своего ребенка.

— Но ведь на многое из этого способны и люди…

— Зришь в корень! — обрадовался Тир. — Зверь есть в каждом. Ты ведь слышала легенду о создании нашего мира? Когда-то давно древние боги сотворили четыре стихии и в каждую вложили частичку себя. Каждое живое существо носит в себе эти стихии, а вместе с ними — частички самих богов. Они проявляют себя по-разному: у кого-то дремлют, в ком-то живут в виде внутреннего голоса, а кому-то позволяют творить нечто на грани человеческих возможностей: магию или, к примеру, перевоплощения. Обычно люди не знают о частичках, так как в них они дремлют. Но если просыпаются, рождаются маги. Маги называют их началами. Со Зверем что-то похожее. Говорят, что люди произошли от животных, а потому в них осталась часть их сущности — инстинкты. Нам, зверолюдам, она позволяет принимать другой облик: волчий, вороний или какой-то еще. Наверное, когда тебя укусил Лик, произошло именно это — твой внутренний Зверь проснулся.

— То есть, Зверь всегда был во мне… — Мита наморщила нос. — И поэтому я не смогу теперь от него избавиться? И всегда буду… такой?

— Теперь ты стала похожей на нас, — пробурчал Лик и снова вырвался вперед.