Однажды на краю времени

Консуэло тщательно очистила в море обе перчатки, схватилась за язычок молнии на обертке и потянула. Пластик распался на две половины. Консуэло неуклюже высвободила рыбу, подняла за две боковые ручки и зашла вместе с ней в темную слякоть.

– Ну вот, я стою в море. Оно мне по щиколотку. А сейчас по колено. Думаю, здесь достаточно глубоко.

Она опустила рыбу.

– Включаю.

Палтус, созданный в «Мицубиси», вильнул хвостом, как живой, одним гибким движением рванулся вперед, нырнул и исчез.

Лиззи переключилась на камеру рыбы.

Черная жидкость мелькала мимо инфракрасных глаз палтуса. Рыба плыла по прямой от самого берега, не видя ничего, кроме пылинок парафина, льда и других взвешенных частиц, всплывавших перед ней и уносимых ее яростным натиском. Пролетев сто метров, палтус выдал радарный импульс, отразившийся от поверхности, и ушел на глубину.

Лиззи, плавно покачивавшаяся в своей подвесной системе, зевнула.

Через минуту точнейшая японская кибернетика взяла крошечный образец аммиачной воды, пропустила через остроумно вмонтированную внутреннюю лабораторию и выпустила со стороны хвоста отработанный продукт.

– Мы на двадцати метрах, – объявила Консуэло. – Пора брать второй образец.

Палтус был приспособлен к забору сотен анализов, но располагал объемом только для двадцати образцов, которые мог доставить обратно. Первый был взят с поверхности. Теперь палтус извернулся и глотнул пять граммов жидкости во всей ее потрясающей загрязненности. Для Лиззи это была живая наука. Донельзя наглядная. Не слишком драматичная, но невыразимо волнующая.

И тем не менее она зевнула.

– О’Брайен! – окликнул ее Алан. – Когда ты в последний раз спала?

– Что? А… двадцать часов назад. Не беспокойся за меня, я в порядке.

– Иди спать. Это приказ.

– Но…

– Сейчас же.

К счастью, скафандр был достаточно удобен для сна. Собственно говоря, он был специально для сна приспособлен.

Сначала она вытащила руки из рукавов. Потом подтянула ноги под подбородок и крепко обхватила себя.

– Спокойной ночи, приятели.

– Buenas noches, querida, – пожелала Консуэло, – приятных тебе снов.

– Спи крепко, космическая путешественница.

Едва она закрыла глаза, тьма стала такой абсолютной, что, казалось, перебирает по телу мохнатыми лапками. Чернота, чернота, чернота. Во мраке вспыхивали фантомные огоньки, образуя линии, ускользая, когда она пыталась их разглядеть. Такие же верткие, как рыба, светящиеся, слабее слабого, и стоило только присмотреться, как они исчезали.

Мириады мыслей-мыслишек серебряными чешуйками пронизывали мозг и таяли.

Что-то звонило – тихо, глубоко. Колокол затонувшей часовой башни терпеливо отбивал полночь.

Лиззи начинала приходить в себя.

Там, внизу, то место, где должна быть почва. И растут невидимые цветы. А наверху должно быть небо, если таковое действительно есть. Там тоже плавают цветы.

В глубине подводного города ее охватило невероятно огромное и безмятежное осознание себя самой. Вихрь незнакомых ощущений пронесся сквозь разум, а потом…

– Ты – это я? – спросил нежный голос.

– Нет, – осторожно ответила она, – не думаю.

Крайнее удивление.

– Ты – это не я?

– Совершенно верно.

– Почему?

Подходящего ответа у нее не нашлось, поэтому она вернулась к началу беседы и воскресила в памяти каждое слово, пытаясь пустить разговор по другому руслу. Только затем, чтобы снова наткнуться на это «почему».

– Не знаю почему, – выговорила наконец Лиззи.

– Почему?

– Не знаю.

Она снова и снова шла по кругу, путаясь в этом сне, как в сетке…

Когда она проснулась, опять шел дождь, только на этот раз – морось чистого метана, брызгавшая из нижнего облачного слоя, в пятнадцати километрах от поверхности. Согласно теории, эти облака были метановым конденсатом, образовавшимся из влажного воздуха над морем. Дождь падал на горы, очищая их от толина. Именно метан разъедал лед, придавая ему причудливые формы, вымывая пещеры и овраги.

На Титане больше видов дождя, чем где бы то ни было в Солнечной системе.

Пока Лиззи спала, море подобралось ближе. Теперь оно загибалось вверх с обоих концов горизонта, словно гигантская улыбка. Пора начинать спуск. Проверив систему креплений, она включила камеру, чтобы посмотреть, что делают остальные.

Рыба-робот спиралью уходила вниз, в мрачное море, в поисках далекого дна. Консуэло снова преодолевала вязкий слой толина, пустившись в обратный путь, туда, где находился спускаемый аппарат «Гарри Стаббс». Алан отвечал на очередной поток вопросов.

– Модель эволюции Титана показывает, что Луна образует вокруг планеты облако, состоящее из аммиака и метана, которые потом конденсируются. То же самое происходит на Сатурне и других спутниках. Состояние нижних слоев…

– Э… Алан…

Алан остановился.

– Черт побери, О’Брайен, теперь мне придется начинать заново!

– Добро пожаловать в мир живых, – перебила Консуэло. – Тебе стоит прочитать показания, полученные с робота-рыбы. Куча длинно-цепочных полимеров, фракций с нечетным числом электронов… тонны самых интересных вещей.

– Ребята…

На этот раз Алан уловил что-то неладное в голосе Лиззи.

– Что с тобой, О’Брайен?

– По-моему, система креплений отказала.