Однажды на краю времени

Это был настоящий ад. Город исчез, сменившись матрицей шума: стук молотов, звяканье, неожиданный грохот. Она шагнула вперед и оказалась в вертикальной стальной трубе. Отшатнулась и, спотыкаясь, вошла в другую. Где-то поблизости заработал двигатель: гигантские рычаги шумно клацали, перемалывая что-то, издававшее скрежет металла. Под ногами дрожал пол. Лиззи решила, что умнее всего будет остаться на месте.

Знакомое присутствие проникло в ее отчаяние.

– Почему ты сделала это со мной?

– Что я сделала?

– Я привык быть всем.

Поблизости словно начал работать отбойный молоток. У Лиззи разболелась голова. Приходилось кричать, чтобы ее услышали.

– Ты по-прежнему что-то.

Спокойно:

– Я ничто.

– Это… это неправда! Ты… здесь! Ты… существуешь! Это… уже что-то.

Мировая скорбь:

– Ложное утешение. Что за бессмысленное понятие!

Она снова обрела сознание.

И услышала обрывок фразы Консуэло:

– …не понравится.

– Наши медики утверждают, что это будет наилучшим решением для нее.

– О, пожалуйста!

Алан, должно быть, самый сдержанный тип из всех ее знакомых. Консуэло – самая флегматичная. Видимо, случилось что-то невероятное, если между ними возникла перепалка.

– Э… ребята, – окликнула их Лиззи. – Я проснулась.

Последовало минутное молчание, совсем как в детстве, когда она врывалась в комнату во время ссоры родителей. Потом Консуэло чересчур весело сказала:

– Эй, хорошо, что ты вернулась!

А Алан добавил:

– НАФТАСА хочет, чтобы ты кое с кем потолковала. Не отключайся. Я подготовил запись первой передачи.

В наушниках возник женский голос:

– Это доктор Элма Розенблюм. Элизабет, я бы хотела поговорить с вами о том, что вы сейчас испытываете. Понимаю, что расстояние между Землей и Титаном несколько затрудняет нашу беседу, но уверена, что вместе мы это преодолеем.

– Что это за чушь? – рассердилась Лиззи. – И кто эта женщина?

– НАФТАСА считает, что тебе могло бы помочь…

– Она психотерапевт, верно?

– Транзиторный терапевт. Лечит резкие перепады настроений, – поправил Алан.

– Я ничего не желаю слушать об этой трогательно-деликатно-чувствительной… – Она хотела сказать «бредятине», но вовремя опомнилась и закончила: – Материи. Так или иначе, к чему вся эта спешка? Вы, ребята, еще не поставили на мне крест?

– Что ты несешь!

– Ты проспала много часов, – пояснила Консуэло. – В твое отсутствие мы провели небольшое моделирование погоды. Может, хочешь послушать?

Она передала информацию на костюм Лиззи, а та переправила ее на свой дисплей. Примитивная модель показала озеро-испаритель, над которым болталась Лиззи, вместе с температурным графиком жидкости. Оказалось, что та всего на несколько градусов теплее воздуха, но и этого было достаточно, чтобы создать сильный восходящий поток из центра озера. Схема из крохотных голубых стрелок показывала направление локальных микротоков воздуха, сходящихся вместе, чтобы образовать спиральную колонну, поднимающуюся более чем на два километра над поверхностью, прежде чем рассеяться и распространиться в западном направлении.

Небольшая звездочка в восьмистах метрах над озером обозначала Лиззи. Маленькие красные стрелки показывали ее возможный дрейф.

Согласно схеме она должна вращаться и вращаться по кругу до бесконечности. Оснастка воздушного шара не позволяла подняться настолько высоко, чтобы порыв ветра подхватил Лиззи и отнес к земле. Костюм не был приспособлен для плавания. Даже если она сумеет совершить мягкую посадку на воду, то камнем пойдет ко дну. Правда, не утонет. Но и не доберется до берега.

И все это означало, что она умрет.

Невольные слезы брызнули из глаз Лиззи. Она пыталась их сморгнуть, злясь на себя.

– Боже, не дай мне умереть так!!! Только не из-за моего собственного невежества!

– Никто ничего и не говорил о некомпетентности… – начал Алан успокаивающе.

В этот момент прибыло дополнительное сообщение от доктора Элмы Розенблюм.

– Элизабет, я специалист по моральной поддержке. Вы столкнулись с эмоционально значительной вехой в своей жизни, и очень важно, чтобы вы это поняли и приняли. Такова моя работа. И чтобы понять всю значительность и необходимость и… да… даже красоту смерти.

– Частный канал, пожалуйста.

Лиззи несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Потом, уже сдержаннее, добавила:

– Алан, я католичка, ясно? И если должна умереть, мне не нужен специалист по моральной поддержке. Мне необходим чертов священник!

Она вдруг зевнула:

– О господи! Только не это!

И тут же зевнула еще дважды.

– Священник, ясно? Разбуди меня, когда он будет на связи.