Однажды ночью в августе

Мария как-то спросила отца, помнит ли он тот день, когда отвез Элени в лепрозорий. И тут же поняла, насколько неуместен этот вопрос.

«Я проживаю каждую секунду того пути всякий раз, когда везу священника на остров, – ответил Гиоргос, и его глаза наполнились слезами. – А также вспоминаю, как отвозил на остров тебя».

Мария извинилась перед отцом за свои необдуманные слова.

«Зато на обратном пути, – возразил старик с грустной улыбкой, лишь прибавлявшей морщин на лице, – я всегда вспоминаю, как вез тебя домой».

Голос верной подруги отвлек Марию от этих мыслей.

– Ты не хочешь узнать о том, как Антонис съездил к Манолису? – удивленно произнесла Фотини.

Она ожидала шквала вопросов, но Мария лишь покачала головой. Манолис Вандулакис действительно ее не интересовал. Ведь это из-за него случилась трагедия той августовской ночью. Что бы ни говорили на суде, Мария была уверена: Андреас не родился убийцей. И хорошо, что Манолис исчез из их жизни. Мария только молила Бога облегчить бремя гнева, который она все еще испытывала к любовнику своей сестры. Все, что ей пока удавалось, – это почти не думать о нем. Вот почему она слегка рассердилась на Фотини за упоминание его имени.

Лодка Гиоргоса подошла к берегу; через пять минут отец заглянет к ним в таверну. И тогда они все вместе пообедают, в том числе и София, которая провела с семьей Фотини весь день. По понедельникам таверна была закрыта для посетителей.

Пока никто не помешал беседе, Фотини быстро спросила Марию, давно ли та посещала Андреаса.

– Я все собиралась его проведать, – ответила она. – Но в больнице было много работы.

Внезапно в дверях таверны возник Стефанос.

– Настоящие закадычные подружки! У вас всегда найдутся секреты, которыми непременно нужно поделиться, да? – поддразнил он женщин. – Но мне кажется, вы уже наболтались. Пора обедать. Я позову детей.

Стефанос говорил правду: Марии и Фотини всегда было о чем поговорить. Но теперь у Марии появился секрет, которым она не хотела делиться даже с лучшей подругой. Она знала, что Фотини не одобрила бы всей этой затеи с конвертом, спрятанным у Марии в сумке.

Наконец Мария смогла найти время, чтобы съездить к Андреасу. Однако, едва проснувшись, она поняла, что страшно нервничает. Даже Николаос заметил ее беспокойство.

– Если тебе не хочется туда ехать, останься дома, – предложил он, надеясь отговорить жену от этой безумной затеи.

– Все в порядке, Никос, – мягко ответила Мария.

– Ну, ты знаешь, как я отношусь к этим визитам…

Утро выдалось прохладным. Стоял конец октября, и Мария не пожалела, что взяла с собой шерстяной шарф Николаоса, который тут же обмотала вокруг шеи. Письмо Александроса Вандулакиса уже несколько месяцев лежало в ее сумке.

Подходя к зданию тюрьмы, Мария ощутила, что ее сердце вот-вот выскочит из груди. Впрочем, у этих стен ее охватывала паника с тех пор, как седой надзиратель устроил ей тот ужасный досмотр. Мария боялась, что никогда не забудет прикосновения его рук, скользящих по ее телу. От женщин в очереди на вход Мария слышала о подобных досмотрах. Но при этом почти всегда у них в сумках находили предметы, которые запрещено было передавать заключенным. В наказание этих женщин лишали свиданий на полгода, ужесточая надзор за теми, к кому они приходили. Надзиратель явно упивался своей властью – вероятно, ему нравилось карать без разбору виновных и невиновных.

В этот раз Марии показалось, что он ищет досье Андреаса дольше обычного.

– Что это у вас там? – вдруг спросил охранник, кивнув в ее сторону.

Мария опустила глаза и заметила выпиравший из внутреннего кармана пальто шарф. Она достала его и предъявила надзирателю.

Очевидно, этот жест послужил приглашением к дальнейшему досмотру.

– Снимайте пальто, – приказал надзиратель. – Вдруг вы прячете что-то еще? Положите его на стул.

Мария послушно сняла пальто, положила на стул, сверху поставила сумку. Иного выбора у нее не было. «Пожалуйста, Боже, – молилась она, – только не позволяй ему опять прикасаться ко мне».

– А теперь медленно повернитесь, – велел надзиратель. – Очень медленно.

И вновь Мария повиновалась. Она дважды повернулась вокруг, прежде чем ей приказали остановиться.

– Можете снова надеть пальто, – улыбнулся надзиратель.

Марию приводили в ярость попытки этого человека ее запугать. Однако ей удалось справиться со своими эмоциями – она знала, что любая реакция с ее стороны доставит надзирателю удовольствие.

Молодого охранника, дежурившего у дверей будки, она уже видела раньше. Мария подумала, что ему, должно быть, часто приходится наблюдать за выходками своего начальника. Наверняка этот парень с нетерпением ждет, когда же придет его очередь измываться над беззащитными людьми.

– Гамма десять, – буркнул надзиратель.

Прижимая сумку к груди, Мария в сопровождении молодого охранника наконец-то покинула помещение для досмотра. Она едва сдерживала слезы. Ее ноги так тряслись, что она еле поспевала за провожатым. Казалось, они добирались до нужного блока целую вечность.

В конце концов Марию впустили в камеру, где теперь содержался Андреас.

– Мария, что-то случилось?..