Однажды орел…

Неожиданно раздался глухой звук сильного удара, как будто кто-то стукнул доской по завернутому в одеяло бревну, потом гортанный захлебывающийся крик. Брюстер молниеносно выскочил из-за дерева. Немецкий солдат, находившийся от него не более чем в шести футах, повернулся назад, в том направлении, откуда раздался крик. Подскочив к нему, Брюстер в нерешительности уставился на его спину. За немцем виднелись застывшие в изумлении лица американцев. Спина немца была широкой; мундир около большого, из черной кожи ремня потемнел от пота. Брюстер сознавал, что надо ударить его, но не мог. Какую-то долю секунды он стоял неподвижно и смотрел на блестящий черный подсумок, цилиндрическую коробку противогаза, разошедшуюся складку мундира. Но вот немец снова повернулся к нему лицом; широко открытые, ясные глаза, строгая линия тонких губ. Винтовка с примкнутым штыком начала описывать длинную дугу в направлении Брюстера. «Он хочет ударить меня», — мелькнула у него мысль, и он рванулся со всей силой на немца и автоматически нанес ему сильнейший штыковой удар, такой, которому его учил Дэмон. Штык вошел в тело чуть повыше металлической пряжки поясного ремня, похожей на голову рычащего ягуара. Немецкий солдат оцепенел, его тело качнулось в сторону напавшего, как будто он хотел, чтобы штык вошел еще глубже. Что-то сильно ударило Брюстера по переносице; в глазах у него потемнело, поплыли круги, и словно сквозь какую-то пелену он успел заметить лишь выпученные от боли и изумления белые глаза своей жертвы; свободной рукой немецкий солдат пытался поцарапать Брюстеру лицо. Однако в этот момент сзади на немца неожиданно налетел Девлин. Сжав шею противника левой рукой, правой Девлин выхватил из его ножен нож для рукопашного боя и нанес ему несколько ударов в спину. Немецкий солдат сник и без единого звука грузно осел прямо на дорогу. Несколько секунд Брюстер все еще никак не мог выдернуть свой штык. Наконец это ему удалось. По стальному штыку стекала вниз густая кровь. Вокруг Брюстера собрались Девлин, Рейбайрн, Полетти и другие, и все они смотрели на него как на человека, обладающего какой-то сверхъестественной магической силой. Итак, он все же сделал это. Он сделал то, что приказал ему Дэмон.

Почувствовав, как к горлу подкатывает тошнота, Брюстер в смущении отошел к кустам и наклонился, опасаясь, что его вырвет. Сначала ему стало стыдно перед товарищами, но он тут же решил не обращать ни на кого внимания. Кто-то, дружески обхватив его за плечи, тихо говорил что-то утешительное, но Брюстер не слышал этих слов и не понимал их.

— Ничего, ничего, — бормотал он. Проведя рукой по своему лицу, неприятно удивленный Брюстер заметил, что вся его ладонь в крови, а нос показался ему невероятно большим и каким-то мягким. — Оставьте меня на минуту-две в покое…

Но его никто уже не слушал, потому что каждый в этот момент был занят чем-то своим: все скрытно передвигались, над чем-то хлопотали, что-то торопились сделать. Дэмон уже сообщил всем, что справа, не далее, чем в ста ярдах от них, находится противник. Рейбайрн и Девлин снимали с убитых немецких солдат патронташи, проверяли их оружие. Только ошеломленный Брюстер стоял, не принимая в этом никакого участия, размышляя над чем-то, прислушиваясь к приглушенным голосам товарищей.

— Что же вы так долго? — спросил капрал Девлин. Его глаза блестели, как две бусинки. — Я заказал этот разговор целых пять часов назад.

На лице Дэмона появилась улыбка.

— Ты что, но знаешь этих французских телефонистов, что ли? — подхватил шутку Дэмон. — Они то и дело соединяют не с тем номером. — Произнося эти слова, Дэмон внимательно всматривался в лес позади линии холмов. — А ты что, планировал небольшую поездку и Германию, Дев?

— А как же, конечно! Сейчас самое время пополнить кое-какие запасы, а то здесь все пропадет… — Его веселое лицо неожиданно стало хмурым, подбородок опустился. — Боюсь, что так и случится, — пробормотал он тихо, — наверное, все так и будет…

— Что произошло? — спросил Дэмон.

— А черт его знает! Я так ничего и не понял. Лейтенант крикнул, чтобы мы отступали. Я знал, что отступать не следует, но в тот момент это почему-то показалось мне правильным. Я отступил с несколькими солдатами назад за насыпь, а по пятам нас преследовала целая толпа немцев, так что разобрать, кто где находится, было невозможно. Я только что пристрелил одного, замахнувшегося на Тэрнера штыком, и взял на мушку другого, но в этот момент кто-то стукнул меня но голове. Когда я пришел в себя, то понял, что лежу на спине, а голова трещит, как после новогодней ночи. Около меня вот эти два героя. Никакого оружия, но зато тысяча и один немец вокруг нас и каждый тыкает штыком мне в живот.

— А ты знаешь, капрал, — вмешался Рейбайрн, — я, конечно, не считаю себя героем, но совершенно уверен, что, не остановись я и не попытайся поднять тебя, быть бы мне сейчас где-нибудь у черта на куличках…

— Да, ты поступил, конечно, неплохо, — пробормотал Девлин без особого энтузиазма.

— Но ведь закончилось-то все хорошо, — сказал Рейбайрн, пожав плечами.