Однажды орел…

— Я просто предлагаю сделать выбор вам самим, ребята, — сказал Дэмон. — Знаю, что вы все подлежите эвакуации, что вы уже сделали больше, чем многие другие. И я не задержу ни одного из вас, кто захочет, чтобы его отправили… Только добровольцев я прошу вернуться вместе со мной на передовую. Сейчас там нужен каждый солдат, способный держать оружие, и это святая правда, ребята. Если фронт будет прорван — плацдарм высадки не удержать. И тогда больше некому будет получать здесь письма, друзья.

Никакой реакции. Молчание. Коренастый, курчавый парень с забинтованной шеей отвел глаза в сторону. Доктор Зиберт, оперировавший солдату бедро в окружении плотной кучки санитаров, метнул на Дэмона сердитый взгляд и снова взялся за дело.

…Всю ночь напролет они едва удерживали позиции, и это досталось им невероятно тяжелой ценой. Дважды они отразили атаки; затем, около двух часов ночи, на правом фланге, упиравшемся в опушку джунглей, рота японских солдат прорвалась-таки. Дэмон перебросил туда часть людей Янга. Минометы поставили плотный огневой заслон, и в конце концов им удалось сковать наступавшего противника и заткнуть брешь. Их отовсюду обстреливали снайперы, засевшие на деревьях, в пустых окопах или в грудах имущества, но не они представляли собой главную опасность. Вскоре после четырех часов ночи японцы вновь нанесли удар и захлестнули левый фланг, опиравшийся на берег реки Калахе. С рассветом Дэмон отвел свои части вниз по тропе на запасные позиции, подготовленные Диком у деревни Илиг…

— Нам нужно продержаться, — продолжал Дэмон. — Еще самую малость, ребята. Это все, о чем я прошу вас. Но только тех, кто чувствует, что способен на это.

Он медленно шел по палатке, и по его одежде то тут, то там пробегали яркие в серовато-зеленом мраке солнечные зайчики. От непрестанного грохота артиллерийской канонады его голова будто раскалывалась на части, а в глубине сознания постоянно всплывала жуткая картина быстро вырастающей над ними увенчанной гребнем водяной горы, которая вот-вот с неумолимой мощью обрушится на непрочную, полуобвалившуюся стену…

— Вы хотите сказать, что нас не отправят, генерал? После всего того, что мы перенесли?…

Это сержант Левинсон, минометчик; на его левой руке окровавленные бинты, красивое лицо сморщилось в кривой улыбке.

— Привет, Левинсон. Как чувствуешь себя?

— Не могу пожаловаться, генерал. Вернее, могу, но думается мне, что ни черта из этого не выйдет.

Дэмон заставил себя улыбнуться:

— Да, нигде нет покоя уставшему человеку. А как ты? Пойдешь со мной?

Левинсон смотрел на него несколько секунд, затем неожиданно спросил очень тихим голосом:

— А что, так уж плохо там, на передовой?

— Да, — ответил Дэмон. — Так плохо, что приходится упрашивать.

Левинсон отвел взгляд в сторону, вздохнул.

— Ну и ну! — Он поцокал языком, как огорченная хозяйка. — Столько хлопот и забот в этом доме, что никак не отвертеться. — Он поднялся на ноги. Перед куртки минометчика был забрызгай его собственной кровью. — Ладно, видно, кому-то надо стать морской свинкой номер один. — Он снова улыбнулся своей кривой улыбкой. — Дайте мне винтовку. Если какой-нибудь идиот присоединится ко мне, чтобы заряжать, я буду стрелять из нее. Дэмон ощутил, как его мгновенно охватило чувство глубокого облегчения. Он легко потрепал минометчика по плечу и сказал:

— Как только окончится эта операция, я добуду для тебя ящик пива. Торжественно обещаю тебе.

Левинсон улыбнулся.

— Ну что ж, постараюсь не забыть вашего обещания… Кто еще? — спросил он, оглядывая находящихся в палатке. — Или вы думаете, что я собираюсь идти туда один?

Наступила короткая пауза, затем неожиданно поднялся курчавый парень и, сорвав с нагрудного кармана бирку раненого, сказал:

— Ладно, пошли, давай кончать с этим делом! Все равно, черт возьми, нас не оставят здесь ни на минуту в покое.

— А чего ты ерепенишься, Беккер? — обратился к нему пехотинец по имени Сондерс, у которого обе ноги были в лубках. — Ведь ты вот уже два с половиной года как бездельничаешь здесь, на Тихом океане…

— Ха, откуда ты знаешь? — горячо возразил Беккер, другие солдаты засмеялись, а незнакомый Дэмону худой нескладный парень в очках, грудь которого была обмотана бинтами, поднялся на ноги и неуверенно произнес:

— Я попытаюсь, но не знаю…

— Молодец! — Дэмон повернулся к Зиберту: — он сможет? Доктор так же сердито и враждебно взглянул на него.

— А откуда, черт возьми, мне это известно? Я знаю одно: это может привести к сильному кровотечению…

Теперь вокруг Дэмона задвигались и другие; он называл их по фамилиям — тех, кого знал. Зиберт по-прежнему зло смотрел на него. Но Дэмон должен был сделать это, должен. Другого выхода не было.

На земляном полу сидел телефонист по фамилии Тэмплер; видимых признаков ранения у него не было.

— А ты как, Тэмплер? — спросил Дэмон. — Пойдешь с нами? Тэмплер посмотрел на него со страхом, его большое тело, казалось, уменьшилось в размерах, руки тряслись той ритмичной дрожью, которая была так хорошо знакома Дэмону.

— Я не могу, генерал, — пробормотал он. — Я просто… не смогу этого сделать. Я знаю, что не смогу…