Однажды орел…

Сержант стоял перед ним вытянувшись; кожа на лбу у него облезла, а у корней жестких черных волос мелкими пузырьками выступил пот. «Я мог бы убить этого человека, — стрелой пронеслось в голове командира корпуса, — он мой полностью. Я мог бы прикончить ею, уничтожить одним словом, одним движением…» Пока Мессенджейл наблюдал, как в зрачках Хартжи прячется страх, его внезапно, как приступ лихорадки, охватило трепетное ликование, впервые испытанное им, когда он был кадетом старшего курса в Вест-Пойнте, затем это ощущение так же быстро погасло, оставив после себя неприятное чувство опустошенности. Теперь ничто не поможет, абсолютно ничто.

— Идите, Хартжи, — сказал он резко. — Не оставьте важные бумаги на полу…

— Слушаюсь, сэр.

Потом Мессенджейл сидел совершенно неподвижно в своей комнате — прежде это были апартаменты епископа — и курил. На его столе лежал доклад Бёркхардта с проектом боевого приказа и распоряжениями резервным частям передового и тылового эшелонов. Он с раздражением отвел взгляд от стола. Все это ни к чему. И надо же было этой кучке изнеженных интеллектуалов состряпать устройство, которое способно погубить его триумф в самый решающий момент, лишить его даже малейшего ощущения достигнутой цели. Это возмутительно! А теперь еще намерены включиться эти русские. Должен же быть какой-нибудь способ остановить их, отбросить назад; неужели там, наверху, не могут контролировать обстановку? Надо немедленно связаться с Шюлером.

Послышался взрыв женского смеха, приглушенный и далекий, доносящийся, казалось, из глубокого подземелья, снова наступила тишина. «Всему свое время». Внезапно Мессенджейл, понял, что готов расплакаться. Он окинул печальным взглядом комнату: книга с закладками на полках, вешалки с обмундированием, шкатулка с орденами и медалями, подробная карта острова Хонсю.

В дальнем углу комнаты стояла обнаженная сабля Мурасе…

Глава 14

Трехгранные тополя и ивы покрылись золотом цвета ржавчины, река обмелела — лето стояло сухое. Кукурузу уже собрали, и обширное поле, раскинувшееся за фермой Тимрада, выглядело запущенным и непроходимым. Теперь до самой фермы Гэса Хормела проложена пешеходная дорожка, покрытая плиткой с каменной обочиной. Кузницы Клаузена уже не существовало, на ее месте появилась заправочная колонка фирмы «Мобайл», нарядно раскрашенная красными и голубыми полосами; на гидравлических домкратах стояли три автомашины, но под ними никто не работал. Кто-то, сидевший в конторке, заметив небольшую автоколонну, махнул им, и с головной машины, которую вел брат Дэмона Ти, ответили сигналом сирены. Дэмон махнул в ответ рукой, хотя не имел никакого представления, кто сидел в конторке.

— Это сын Дика Таппера — Джин, — сказал Тед Барлоу, повернувшись от руля к сидевшим на заднем сиденье Сэму и Томми. — Он скоро тоже приедет.

Лавка Олли Бэшинга, в которой торговали фуражом и зерном, была закрыта, так же как и магазин тканей и готового платья Нисбета: противосолнечные шторы опущены, в витрине вывешена табличка.

— Какая везде тишина, — заметил Дэмон.

— Все на Зеленой лужайке, — сказала его сестра Пег. — Это хорошо, что все соберутся! — Они ехали в «бьюике» Теда с откинутым верхом, и Пег одной рукой придерживала шляпу, поля которой трепало ветром. — Городская церемония. Сегодня твой день, Сэм.

— Вовсе нет, — дружелюбно возразил он. — Однако я все равно рад быть здесь.

— Ох, да не будь же ты таким натянутым и скромным! — Пег повернулась к Томми. — Честное слово, неужели он не может держаться так, чтобы не выводить людей из себя?

Слегка улыбнувшись, Томми кивнула со словами:

— Не может. Он всегда такой.

Томми посмотрела на Сэма, и на мгновение их взгляды встретились, но она быстро отвела свой в сторону; он обхватил руками колени. Она, несомненно, разочарована им: его внешностью. Так же, как и многим другим. Сама же она, напротив, выглядит очаровательно, как всегда: подбородок приподнят, зеленые, широко раскрытые глаза блестят, слегка вьющиеся волосы коротко подстрижены и зачесаны набок. Сэм хотел сказать что-то, но промолчал. Сидящая на заднем сиденье впереди идущего «понтиака», который вел Ти, шаловливая дочь Пег, Ненси, которой уже исполнилось семнадцать, повернулась назад и показала им язык; Сэм улыбнулся ей в ответ. Они проехали по тенистым улицам, свернули на Мэривэйл-стрит, затем поехали по авеню Линкольна. Теперь на улицах появились люди, очень много людей, и все они спешила к центру города; вокруг взрослых сновали шумные ребятишки. На флагштоках, в окнах вторых этажей и у входных дверей висели флаги. Увидев подъехавших, Шелдон Кимбэлл в сером полотняном костюме — Дэмон сразу узнал его — вскинул обе руки и закричал:

— Это он, ну наконец-то!