Однажды, помню…

На том самом стрельбище зимой проводили первенство округа по лыжам. Чтобы к казарме не подъезжали машины и не мешали спортсменам, дорогу туда отгородили ящиками с оборудованием. Но все просили их пропустить, там можно было удобно поставить машину. Прапорщик, старшина стрельбища, отбивался как мог, и ему уже осточертело всем отвечать и отказывать. И в этот момент приехал заместитель начальника СКА, который тоже спросил, зачем поставили ящик. Прапорщик же, уже доведенный до кондиции, вдруг ответил:

– А это, товарищ подполковник, чтобы каждый дурак спрашивал.

Раздался хохот, засмеялся и подполковник, но затем улыбка стала сходить с его лица. А до прапорщика вдруг дошло, что он сказал, и он стоял окаменевшим. Офицер молча пошел смотреть, как проходят соревнования, а нашего прапорщика через неделю отчислили из СКА и перевели в обычную воинскую часть. И больше мы его не видели.

Самоволка

Как известно, в армии солдат периодически отпускают в увольнение в город. Но происходит это не всегда часто. А иногда позарез нужно попасть куда-то. И тогда кто-то решается пойти в «самоволку», то есть без разрешения. Конечно, это чревато последствиями, если поймают – дадут наряды вне очереди и даже могут посадить на гауптвахту.

Сейчас у каждого солдата может быть сотовый телефон, поэтому позвонить в любое место реально в любое время. А во время моей службы их еще не было, нужно было ехать в центр города на междугородный переговорный пункт.

Вот туда я однажды и поехал, переодевшись в спортивную форму, очень нужно было позвонить домой. Поскольку наступила суббота, никого из начальства не было, но в принципе в любой момент могли устроить проверку, старшина и командир спортроты жили в соседнем доме.

Добравшись до переговорного пункта, я увидел, что на каждой из кабинок написаны были названия городов. Там и были междугородные телефоны-автоматы. Нашел свой город и встал рядом с кабинкой. Внутри кто-то был, но, видимо, никак не мог дозвониться – через темное стекло не было видно. Прошло минут десять, а он никак не выходил. Я стал нервничать, так как нужно было побыстрее возвращаться, а переговорный пункт был довольно далеко от нашего спортклуба. Постучал один раз, другой, а когда дверь открылась, то из кабинки вышел… заместитель начальника спортклуба. Он пристально посмотрел на меня, а я прошмыгнул у него под рукой в кабинку и стал набирать номер, боясь оглянуться. Но, поскольку был в спортивной форме, теплилась надежда, что не узнал. Хотя на душе было неспокойно.

Закончив разговор, выскочил на улицу и на последние деньги поймал такси. Доехав до места, быстро переоделся в военную форму. Минут через пятнадцать прозвучала команда «Строиться!» Оказалось, что этот офицер решил-таки сделать проверку, чтобы, видимо, проверить, своего солдата он видел или ошибся.

Когда дошел до меня, то пристально посмотрел и спросил, где я был полчаса назад. Естественно, получил ответ, что здесь, на территории СКА, книжку читал. Не знаю, развеялись ли его сомнения, но бывают же похожие люди. А с нами как раз служили два брата-близнеца, которых все время путали. Видимо, этот факт все же остановил офицера от дальнейшего расследования. А я больше старался в «самоволки» не ходить.

Оговорка

Служили с нами в СКА два грузина. Один – «заводной», сразу «взрывался», если что было не так. А второй – флегматичный до предела. Никто никогда не видел, чтобы он как-то проявлял свои эмоции. Нужно сказать, они оба были водителями хозяйственного взвода, поэтому вели себя чуть вольготнее, чем все. Например, пилотку не носили, а засовывали за ремень, говоря, что она ездить мешает, да и ремонтировать машину тоже. И к этому все привыкли, даже старшина-прапорщик.

Однажды утром старшина решил провести строевую подготовку, что вообще-то было редкостью для спортивного подразделения. Но было у него плохое настроение, вот и решил «разрядиться». И в строю стояли эти оба грузина. Тот, который спокойный, оказался в первом ряду. И пилотка у него была как всегда под ремнем.

В это время пришел на службу заместитель начальника спортклуба, подполковник. Старшина дал команду «Смирно» и доложил офицеру, что проводит занятия по строевой подготовке. Тот посмотрел на солдат и вдруг выдал фразу, обращаясь к грузину в первом ряду:

– Цискарадзе, где твоя табуретка?

У того впервые за все время от удивления начали глаза на лоб вылезать. В строю – табуретка? Изумленный вид был и у старшины. Да и у всех, кто был в строю. И до офицера дошло, что он что-то не то сказал. Он поправился:

– Я хотел сказать, где твоя пилотка?

Старшина согнулся от смеха за спиной у офицера, в строю у всех были рты до ушей, стояли, еле сдерживаясь от смеха. И офицер срочно ретировался, кинув фразу прапорщику:

– Продолжайте занятия.

Но больше, чем на минуту, терпения не хватило ни прапорщику, ни солдатам. Как только подполковник вошел в здание, старшина дал команду «Разойдись». И все стали хохотать, стараясь прикрыть рот рукой, чтобы не очень громко получилось. Вдруг офицер услышит?

Армейский театр