Однажды придёт отец... (СИ)

Переглянулись, вопрошая взглядами — как поступим? Северус оглядел продрогших Вернона, Петунью, Нору, Харви, Лизу, трясущихся от холода детей… Терри и Бейли, дрожащих в переносках. И принял сложное решение — разделиться.

В результате пятеро взрослых пошли к «Уютному дому», а Северус с детьми и собаками направились к автобусной остановке за своими провожатыми, куда как раз подъехал сто двенадцатый номер. Легостаевы жили на Яреге.

Часть 31. Дар небесного медведя

Рейсовый автобус номер сто двенадцать подошел полупустым, так что Северус с ребятами устроились вполне комфортно, пристроив в ногах чемоданы и переноски с собачками. Минут пять-десять ехали по городу, попутно подбирая-высаживая пассажиров, и к выезду из города автобус ехал полным. Далее минут двадцать за окнами была кромешная тьма, затем появился и промелькнул мимо небольшой городок с одной остановкой, потом стройный икарус прогрохотал по мосту, пересекая невидимую во мраке реку, Гарри видел при свете габаритных огней, как совсем рядом с бортом автобуса мелькают перила моста. Ещё сорок минут езды, и вдали показались далекие огни.

— Ярега! Папа, Ярега! — обрадованно крикнул Алёшка, приникая к морозному окну. Отец лишь молча кивнул. Пятнадцать минут спустя автобус неспешно прокатил по дорогам поселка к конечной остановке, высаживая тут-там усталых пассажиров. Вот, наконец, и последняя, ободранная и какая-то ощипанная, остановка, она железная, с деревянной щербатой крышей, в перилах, покрытых облупившейся зеленой краской, отсутствует несколько прутьев. Остановка освещена одиноким фонарем, его тусклого желтого света едва хватает на то, чтобы увидеть, как от них во тьму убегает узкая тропка, проторенная в глубоких сугробах. По ней, вслед за последними пассажирами, и двинулись наши невольные гости из Англии. Северус и Дерек волокли чемоданы, Гарри и Дадли тащили собак, Пенни несла сумку с мелочами. Алёшиному папе можно было посочувствовать: несколько часов кряду он честно и неутомимо пер свои два чемодана…

Зато от остановки до дома оказалось недалеко, буквально пара шагов. Белая пятиэтажка в девять подъездов, квартира Легостаевых оказалась в четвертом, на третьем этаже. На простой дерматиновой двери сверкала латунная табличка «35».

Алёша нетерпеливо и радостно забарабанил в дверь, оглашая лестничную площадку счастливыми воплями. И едва та открылась, исчез в недрах квартиры с громким:

— Мама! Ура-а-а, я дома!

Гарри поежился, ему казалось несколько странным так громко кричать ночью, ведь совсем рядом живут соседи, вот в квартире напротив, например, на лестничных площадках этого дома их было почему-то по две.

— Ну, проходите же, — буркнул сзади отец Алёши. Четверо ребят, высокий профессор и хозяин квартиры с горами чемоданов и двумя петбоксами заняли собой всю маленькую прихожую, Алёша и его мама были практически отжаты к противоположной от двери стене. Алёшина мама удивленно моргала на толпу чужого люда, которая ни с того ни с сего вперлась в дом вместо одного ожидаемого и горячо любимого мужа.

Услышав тиканье, Гарри задрал голову на звук часов — круглый коричневый циферблат, обрамленный римскими цифрами — судя по положению стрелок, часы показывали всего лишь половину шестого вечера. Полностью офигев, Гарри бросил взгляд сквозь открытую дверь кухни на не полностью занавешенное окно — и с чего такая темень?! Продолжая недоумевать, Гарри принялся раздеваться, следуя примеру Алёши и его отца, потом их всех пригласили в ванную — помыть руки и лица с дороги. Ох, какое же это было чудо-облегчение — подставить окоченевшие руки под горячую струйку воды, текущую из крана. Кстати, кран был один, Гарри, как тот барашек, уставился на одинокий кран, из которого текла теплая водичка, это ж надо, какое волшебство! Белые пластмассовые рукоятки были увенчаны красной и синей кнопочками, значение которых Гарри моментально понял — горячая и холодная вода в России каким-то чудом подавалась по одному крану, а не как в Англии — из двух. Так и не разгадав этот секрет, Гарри вытерся толстым махровым полотенцем и покинул ванную.

Гостей собрали на кухне, вокруг накрытого стола, на котором их поджидали глубокие тарелки с каким-то густым багрово-красным супом, в него хозяйка зачем-то бухнула ложку сметаны. Стараясь удержать на лице улыбку и не скривиться от отвращения, Гарри сел к своей тарелке, тоскливо взирая на это безобразие — фуй… сметану в жирный суп…