Однажды темной зимней ночью…

Таниэль отыскал в кабинете брошюрку с расписанием поездов, но в этих краях проезжал всего один поезд в день, и отбыл он в девять утра. Он ни за какие коврижки не остался бы в этом доме еще на одну ночь и потому принялся искать на карте местности ближайшее жилье. Что там говорил Мори насчет территории, на какую распространяется эффект подобных мест? Кажется, речь шла всего о нескольких квадратных милях, а значит, чтобы выбраться отсюда, идти придется не так уж далеко.

Он нашел значок деревушки, совсем близко от попавшейся им рыбачьей пристани, но и деревушка, и пристань находились внутри этих нескольких квадратных миль.

Единственное на всю округу жилье, судя по всему, совсем крохотное, располагалось среди болот, наверное, это был охотничий домик или лачужка углежога. Идти до него предстояло шесть миль, причем по глубокому снегу, и ни тропинок, ни ориентиров не наблюдалось. К тому же на карте не были помечены болотные омуты. Должно быть, они были не настолько постоянны, чтобы указывать их точное местоположение.

Поглощенный изучением карты Таниэль не сразу расслышал, что кто-то мурлычет себе под нос, и только потом до него дошло, что это он сам. Это опять была песня о превратившейся в угря девушке. Он знал, какое слово на диковинном языке обозначает угря, а какое – лес, хотя, до того как они приехали сюда, он никогда не слышал этого языка. Он даже знал, что это за язык. Английский, но старинный, на каком говорили в эпоху викингов[17].

Таниэль понес карту вниз на кухню и застал Мори и Шесть у открытой духовки.

– Думаю, нам надо попробовать, – сказал он, показав им домик на карте. – Далековато, конечно, но еще светло.

Мори помотал головой.

– По снегу, через топи и без тропы? Как мы его будем искать, этот домишко? Я не вспомню, как к нему добраться, пока мы не отойдем отсюда на порядочное расстояние.

– Но здесь погано. По-настоящему погано.

– Согласен. Хотя ничто здесь не причинило нам вреда. Но если мы пойдем и даже если не заблудимся, идти шесть миль по такой погоде тоже рискованно. Не знаю, сколько сможет пройти Шесть. А вдруг мы промахнемся мимо домика… в четыре вечера уже темнеет. А сейчас час пополудни. Думаю, нам безопаснее провести эту ночь в доме, а завтра рано утром отправиться в путь. Так у нас в распоряжении будет больше светлых часов. – Мори взглянул на Таниэля. – Если только ты не считаешь…

Таниэль рухнул на стул.

– Нет, – с некоторым усилием выговорил он. – Ты прав. Ничто здесь не причинило нам вреда.

* * *

Этой ночью они собрались в одной комнате и допоздна играли в карты при зажженных лампах и огне в камине, устроившись на кровати Таниэля. Шесть для пущего тепла завернулась в одеяло. Она от души наслаждалась игрой; при нормальных обстоятельствах с Мори невозможно было играть в карты, он всегда знал, какая кому придет масть, и оттого смертельно скучал. Таниэль тоже увлекся и чувствовал, что у него полегчало на сердце. Прав был Мори: ничего угрожающего не происходило, и, несмотря на его ночные прогулки, песню о девушке-угре и паука-снеговика, Таниэль все равно радовался, глядя, как Мори смеется и проигрывает торжествующей Шесть.

Таниэль засыпал, держа за руку Мори. Ночь проходила спокойно, и все трое завели будильники на своих часах на семь утра. Пока он погружался в сон, еще бодрствовавшая частица сознания требовательно вопрошала, почему он не позаботился привязать руку к изголовью кровати или к чему-нибудь еще, чтобы не дать себе ходить во сне. Но причудливая логика сна в конце концов взяла верх, и он позабыл, чем его так тревожили ночные прогулки.

* * *

Он проснулся оттого, что по самые плечи барахтался в затянутом льдом озере.

Вода была такой ледяной, что жгла кожу, воздух над водой казался горячим, как в сауне, и все клетки до последней его существа закоченели от ужаса. Озеро покрывал слой льда толщиной в дюйм, а сам он стоял в проруби с неровными, зазубренными краями. Схватившись за выступающие края льда, он подтянулся и кое-как выбрался на поверхность, что оказалось намного труднее, чем он думал, потому что сила ушла из его рук. Пришлось даже немного полежать на льду, чтобы отдышаться. Лед под ним почему-то отдавал теплом. Когда ему удалось подняться на четвереньки, сердце бухало как кузнечный молот.

Злобное нечто пыталось утопить его. Чем бы оно ни было, дело свое оно знало: еще дюймов шесть, и он бы с головой ушел под воду.

Он поднялся на ноги, заковылял было назад, но тут же остановился, потому что лед у него под ногами угрожающе затрещал. Он очень долго добирался до берега и еще дольше – в полной темноте до дома. Мокрая одежда начала промерзать, складки на локтях и коленях совсем задеревенели.

Входная дверь была приоткрыта.

Таниэль бросился в дом и чуть не врезался в Мори, но тот, молниеносный в движениях даже в отсутствие своего дара, успел отскочить в сторону. Фонарь закачался в его руке.

– Таниэль! А мы уже собрались идти искать тебя, – ошарашенно проговорил Мори. – Боже, да ты весь промок… Что…