Однажды темной зимней ночью…

– Зовите их, – решает Мюррей, – если лучшего выхода у нас нет.

– То-то и оно, что нет, – говорит Крауленд, встает и сжимает плечо Мюррея.

Крауленд уходит, а Мюррей с Хелен заводят спор.

И все еще продолжают спорить, когда темным и сырым зимним утром готовят на кухне завтрак и умудряются так переругаться, что Мюррей в сердцах на весь день запирается у себя в мастерской, а Хелен – у себя на кухне.

Время снова сдвигается, и теперь Джо сидит за столом, а Хелен ставит перед ним миску с супом.

Но Джо не притрагивается к еде.

Он упорно отказывается есть, как маленький ребенок, каким считает его Крауленд.

А сейчас суп уже разлит по полу, рядом валяются черепки керамической миски.

Задняя дверь открыта.

А вон Джо, он перелезает через ограду, стараясь побыстрее смыться.

Еще через некоторое время Джо в бесчувствии валяется на дворе.

Хелен поднимает его.

Мюррей держит его голову под краном на кухне.

Джо силой водворяют в его комнату.

Снаружи под его дверью лает доберман, все громче и громче.

Потом скулит.

А вот кричит Хелен, зовет Мюррея.

Доберман с перерезанным горлом.

Джо размахивает ножом, Хелен пытается отнять его.

Хелен оборачивает полотенцем порезанную кровоточащую руку.

Мюррей изо всех сил подпирает дверь в комнату Джо. Джо просит, чтобы его выпустили, его обуревает отчаянное желание попросить прощения.

Мюррей гвоздями заколачивает дверь Джо.

Перевязанная рука Хелен набухает кровью.

Мюррей везет ее в больницу. Фургон катится по дорожке, у него светит только одна фара, желтый кружок света прыгает по стволам голых деревьев.

Я наблюдаю, как они сворачивают на дорогу, а последний свет дня тем временем растворяется в снегопаде, который зарядил не на шутку; снег валит тяжелыми хлопьями, тут же слипается и одевает белым саваном все, на что падает.

Наверху Джо громко зовет Мюррея и со всей силы трясет дверную ручку, потом в бессильном отчаянии принимается крушить мебель. Он переходит от ярости к сожалениям, потом к изъявлениям глубочайшего почтения, он то выкрикивает мольбы, то угрозы, пока, выбившись из сил, не забывается сном. Он даже не шевелится, когда Мюррей, в одиночестве вернувшись из больницы, заходит к нему, а потом спускается вниз, закуривает сигарету и начинает звонить Крауленду.

* * *

Теперь я вижу следующий день: метет поземка, стоит тишина. Небо бесцветное, как лист бумаги.

Двери в мастерскую открыты, в следующий момент я вижу, что Мюррей выходит, неся перед собой стремянку. По дороге на переднее крыльцо останавливается подождать трех мужчин, спускающихся по склону холма от питомника. Крауленд и с ним еще двое – по виду их можно принять за его сыновей.

До меня доходит, что это их голоса я, скорее всего, слышал, когда подъехал к Солеварной ферме. Тем временем они проходят в ворота, у каждого в руках по охапке веток остролиста.

Теперь голоса доносятся еще c другой стороны, я вижу с дюжину людей, они сходят с дороги и сворачивают на дорожку к дому. Одеты они так же, как я: шапки надвинуты до самых глаз, на шеях намотаны шарфы, на пальто корки намерзшего льда, как у овцы, которая попалась мне по дороге сюда. У них тоже в руках большие охапки хвойных веток, и они заносят все это в дом. Разнообразные хвойные ветки и молодые побеги, которые наломали в живых изгородях, в лесу, а может, и в собственном саду. Гирлянды, которые сплели собственноручно, украсили веселыми рожицами и фигурками зверушек, которые виднеются сквозь хвойные ветки.

На пороге Мюррей останавливает Крауленда:

– Это и правда нужно сделать сегодня?

– Не можем же мы и дальше держать Джо взаперти в его комнате, – отвечает Крауленд. – Он и без того довольно настрадался.

– Это да, – соглашается Мюррей. – А нельзя ли отложить это дело хотя бы до того, как Хелен отпустят из больницы? Она наверняка захотела бы увидеть, как это будет.

– Думаю, для Джо лучше, чтобы Хелен оставалась там, где она есть, – возражает Крауленд. – Присутствуй здесь кто-то хотя бы с малейшими сомнениями в том, что мы затеваем, толку не будет, и демон наберет еще больше силы. У вас самого, Мюррей, есть сомнения?

Мгновение подумав, Мюррей мотает головой и расставляет в прихожей стремянку.

С верхнего этажа доносится шум: Джо исступленно бьется в заколоченную дверь, в его воплях смешиваются угрозы поквитаться с обидчиками и клятвы покаяться в своих прегрешениях. Приведенные Краулендом помощники не обращают на буйства Джо ни малейшего внимания, а лишь прилежно натаскивают из питомника в дом все новые и новые охапки хвойных веток. Ребятам помладше хождения туда-сюда доставляют видимое удовольствие, как и всякая добрая рождественская традиция, и хотя они путаются под ногами у взрослых, те позволяют им помогать разбирать ветки для украшения кухни.

Ясно, что угрозы и мольбы Джо пронимают одного только Мюррея, он обеспокоенно поглядывает наверх, пока забирается на стремянку.