Однажды в Америке

– Демократию впервые описал Платон, – внезапно ожил дядя Дэвид. – В одном из своих диалогов. Если я правильно помню – в «Государстве». И произошло это, если мне не изменяет память, еще в начале четвертого века до нашей эры. То есть немногим меньше двух с половиной тысяч лет назад. Как вы думаете, парни, если что-то реально работает гораздо лучше любого другого, ему действительно требуется две с половиной тысячи лет, чтобы вытеснить все остальное?

Майкл и Уинтроп переглянулись:

– Ну-у-у… нет, наверное.

– Именно! – Дядя Дэвид наставительно поднял палец вверх. – А теперь скажите мне, чем вызвано ее победное шествие по всему миру именно сегодня? Через два с половиной тысячелетия после того, как ее придумали и описали… то есть придумали-то ее, естественно, куда раньше. Иначе Платону просто не было бы что описывать. Но не будем зацикливаться на датах. Итак?

Майкл и Уинтроп переглянулись очередной раз, потом старший из них, каковым являлся именно Уинтроп, тяжело вздохнул:

– Дядя, прошу прощения, но я окончательно запутался… Я знаю, что вы всегда были ярым и последовательным сторонником демократии. Что вы отдавали всего себя, способствуя всемерному ее продвижению по всему миру. Но ваши последние слова… – Тут он недоуменно пожал плечами.

Дядя Дэвид вновь усмехнулся:

– И где же ты видишь противоречие?

Уинтроп сердито нахмурился. Зато в разговор рискнул вступить Майкл:

– Ну-у-у… как нам кажется, ваша сентенция насчет того, что если бы демократия была бы действительно лучше, то-о-о…

– Вы плохо меня слушали, – прервал своего внучатого племянника представитель старшего поколения семьи Рокфеллеров. – И это печально. А еще очень печально то, что вы не умеете думать и анализировать. Неужели вы думаете, что я зря вспомнил про «Жестянку Лиззи»? – Дядюшка неодобрительно покачал головой: – Я дал вам все инструменты, но вы уткнулись в тупое сопоставление… Скажите мне, кто будет лучше чувствовать себя в кресле водителя «Жестянки Лиззи»: тот, кто ее давно уже освоил, или кто-то подобный тебе, Уинтроп, привыкшему к тому, что для управления автомобилем достаточно руля и пары педалей?

– Ну, это очевидно, дядюшка…

– Вот именно! А теперь подумайте своими тупыми головами – в каком мире наша семья будет наиболее устойчивой и влиятельной? В мире, который управляется привычными нам «рычагами», «тумблерами» и «педалями», которые мы «переключаем» и «нажимаем» уже больше двухсот лет, или в каком-то другом?

Майкл и Уинтроп замерли и удивленно переглянулись. А затем на их лицах вспыхнуло понимание… но тут их грубо прервали:

– На жертвоприношение! – В полуоткрытое окно просунулась какая-то всклокоченная рожа, которая окинула их слегка осоловелым взглядом и еще раз проревела: – На жертвоприношение! Все на жертвоприношение! – После чего снова исчезла. Но троица, находящаяся в помещении, как будто не заметила появления неожиданного гостя. Дядя Дэвид продолжал молча сидеть, откровенно любуясь на ошеломленные рожи своих младших родственников, до которых вот только сейчас дошло, чем именно вызваны столь знаменитые дядюшкина филантропия и широко известная благотворительность. Нет, понятно, что известность в подобной сфере – это в первую очередь хороший PR. Но PR можно обеспечить с куда меньшими затратами. Дядюшка же тратил деньги весьма щедро, к настоящему моменту даже по самым скромным прикидкам раздав на благотворительные цели не менее полумиллиарда долларов… А ведь он, абсолютно точно, умел считать деньги. Иначе он вряд ли бы сумел занять кресло руководителя «Чейз Манхэттен банка» и уж тем более не смог бы удержаться на этой позиции более двадцати лет… Однако в свете только что озвученной информации становилось понятно, что это вовсе не траты, а инвестиции. Вложения в конфигурирование под себя «органов управления миром»… Сказанное еще, конечно, нужно было хорошенько осмыслить, но уже сейчас и Майклу, и Уинтропу стало совершенно ясно, что идея «поговорить с дядей Дэвидом о демократии» оказалась чрезвычайно плодотворной. Потому что этот не слишком долгий разговор внезапно приоткрыл перед ними ма-а-аленькую дверцу в мир «игр больших дядей». Туда, куда они и сами очень давно мечтали попасть. Однако, как только что выяснилось, даже не подозревали, как он устроен на самом деле. Хотя до этого разговора оба считали, что уже давно до него доросли. И то, что их не допускают до чего-то серьезного, – просто ревность старших родственников либо чьи-то происки и злая воля недоброжелателей.

– Ладно, подумаете обо всем после. А сейчас нам пора идти на жертвоприношение.

– Дядя, а может… – воодушевленно начал Уинтроп. Но старший родственник не дал ему закончить:

– Нет – идем. Это важный ритуал!

– Но это же просто постановка…