Однажды в Челябинске. Книга первая

— Угу, веселенький у тебя денек.

— Сам-то как?

— Нет в русском языке таких слов, чтобы выразить, как мне ебано, — сплюнул Рыжий.

— Ничего, когда-нибудь и на твоей улице перевернется «КамАЗ» с пряниками, — произнес Глеб без должного сочувствия — у него не было фатально безвыходных проблем, хотя он творил втрое раз больше бесчинств, нежели Витя или Рыжий.

— Я знаешь, чего хотел у тебя спросить?

— Валяй.

— Я слышал, что неплохо башляют тем, кто дурь по городу раскладывает.

— Есть такое дело.

— Ты в курсе, кто сможет подогнать такую работенку? Но чтоб без наебки.

— Не особо я варюсь в этой теме, — недоговаривал Глеб. — Без подстав, сам знаешь, никуда — тут ты прав, — подметил он.

Вообще Глебу не нравилась перспектива ухода преданного бойца на более высокооплачиваемое поприще. Тогда он не сможет использовать Рыжего в своих делах (и почему он не позвал его на стрелку с хоккеистами?), а другого преданного и исполнительного солдата отыскать очень трудно. Однако отказывать Рыжему в информации Глебу не хотелось. Зная, как сильно тот привязан к родному городу, Глеб решил предложить соратнику несколько радикальный вариант, о котором слышал вскользь. Надо дать Рыжему понять, что наилучшее решение для него — остаться в команде Глеба (пока их не загребут по-крупному).

— Есть тут в городишке южнее кент один — Трофимом зовут. Он, говорят, хорошенько там заведует всеми этими делами. Все серьезно и по-честному.

Только уставший, отчаявшийся и доведенный до ручки человек будет искренне радоваться хотя бы мизерному шансу получить грязную работу у наркоторговцев, которые и глазом не моргнут, как сдадут бегунка с потрохами, отчего тот мигом отправиться в места не столь отдаленные. Если в банде Глеба еще осталось хоть немного уважения друг к другу, то в том опасном бизнесе ничего святого не было и в помине. Глеб, может, и подонок, но он не губит людей пачками, а специализируется на мелочах, в которых иногда даже сотрудники отдела по делам несовершеннолетних разбираться не хотят.

— Не понимаю, — продолжил Глеб, — зачем тебе куда-то срываться? Тут полно непыльной работенки и город большой. И мы с тобой отлично сработались, брат.

— Рад это слышать. Но этого недостаточно.

«Да что с ним такое?» — возмущенно размышлял Глеб. Рыжий никогда не задавался подобными вопросами — его больше интересовало, что украсть, кого побить и где напиться.

— А семья, Рыжий? — на худой конец упомянул Глеб.

— Ты про предков? Отец сел опять. Мать скоро в иной мир отъедет. Воспитали так… Нечего мне тут делать — если только в детдом шмотки паковать?

— Зато получишь хату на халяву. Тебе же скоро 18 лет.

— Так просто нам из этого дерьма не выплыть, Глеб, — потушил сигарету Рыжий, рассмотрев наколки на своей руке.

— Что с тобой происходит?! Вы чего сегодня все?! Это дерьмо — жизнь твоя. А если это жизнь, то и в ней нужно стремиться к величию.

— Типа как ты?

— Можно и так сказать. А ведь у тебя всегда глаза горели и кулаки чесались. Напомнить тебе, как мы держали в страхе наш район? Как с одного удара двери выносили? Колеса снимали? От ментов удирали? А потом напивались до потери пульса? Вспомни! Рыжий, будто ты умеешь еще что-то… Ты в своей возрастной категории гроза этого города. При правильном подходе статус можно монетизировать. И скоро мы придем к этому, придем вместе… А что же жизнь других? Будь ты каким-нибудь офисным планктоном, перекладывателем бумаг с геморроем и красным дипломом, тебя бы никто ни во что не ставил. И ты ничего не смог бы поделать — об тебя бы ноги вытирали. А здесь ты король. И волен делать все, что душе угодно, пока остальные по своим квартиркам попрятались и боятся выходить вечером за порог. Им есть, что терять, а тебе — нет. Хочешь жить нормально?! Да многие нормальные готовы последнее отдать, чтобы жить как мы: никому не принадлежать, не ходить каждый день на работу или на учебу, не смотреть в счета за коммуналку и чеки с магазинов, не исполнять законов, придуманных толстосумами, чтобы урезонить толпу, которая жаждет мести за годы угнетения. Ты на своем месте, Слава, и берешь от жизни все! Они не смогут с нами справиться. Они не загонят нас в рамки. Им недоступно то, что можем мы. Хочешь, водилу прирежем? Ленина на площади Революции взорвем? Трамвай угоним? А?! Мы сильно заблуждаемся, когда считаем жизнь серой массы лучше своей собственной. Где же тот зверь в тебе, а?! Алло! Возвращайся — ты нам нужен, — такой вот пламенной речью Глеб желал достучаться до Рыжего.

— Наверное, я чересчур трезвый сейчас.

— Тогда пусть тебя пьянит ожидание легких денег и ночи в клубе, где мы с тобой напьемся в хлам, отвечаю! Поэтому давай уже разогревайся, закидывайся. И за дело! Надо двигаться, а то на таком морозе и околеть недолго. Это будет отличное шоу, братан!

О, ты чертовски прав, Глеб.

Оба вернулись в машину.

— Итак, — с ходу начал Глеб, — договоримся на берегу: я вам не верю, и вы мне не верьте.

— Есть одна проблемка, — заикнулся Руслан.

— Какая?

— Они еще там.

— Кто?

— Хозяева «Победы».

— Победа будет за нами — вот как надо думать, — продекларировал Глеб.