Однажды в Челябинске. Книга первая

— Что ж, тогда придется говорить с тобой.

— Ты вроде бы уже говоришь. Я слушаю. Давай ближе к делу, — Андрей держался стойко, но одновременно готовился забаррикадироваться в вагончике.

— Я договаривался с твоим шефом вчера, что пригоню ему машину. Мы сторговались на солидный ценник. Вот, «Победа» здесь. Теперь я хочу забрать свои деньги.

— Ночью мы ничего не принимаем и выплаты не производим, — строго ответил Андрей. — Не положено.

У еле пережившего адский путь сюда Руслана сдали нервы:

— Сука! Да ты хоть знаешь, через что мы прошли?!

Взамен Рустик увидел некое подобие улыбки. Глебу подумалось: «Я знаю ребят, которые тебе эту ухмылочку навечно припечатают, Андрюха».

— Тормозни, Русланчик, и сопли подотри. Разберемся, — жестом утихомирил беспокойного Руслана Глеб. Он не хотел, чтобы в их разговор с Андреем вмешивались посторонние: он намеревается заставить скупщика пожалеть о бесцеремонном отказе.

— Мне о тебе не сообщали, Глеб. Ничем не могу помочь.

— Э-э, погоди-ка, так дела не делаются. Меня не ебет, в курсе ты или нет. Я выполнил свою часть сделки и с тебя причитается. Я хочу свои деньги!

Андрею нравилось обламывать врага:

— Ты что, Глеб, оглох? Я же русским языком сказал, что ничем не могу помочь.

— А ты часом не припух?!

— Если тебя что-то не устраивает, можешь тащить свою рухлядь в другое место. Ближайшая скупка металлолома где-то в шести-семи километрах отсюда… по прямой. До утра доберешься. Бывай!

Глеба чуть не разорвало от злости. Никогда еще на его пути не вставал какой-то лох:

— Нет, Андрей, все в Челябинске знают, что я всегда получаю то, что хочу!

— В таком случае поздравляю тебя с первым обломом.

— Чего ты стоишь? — снова вмешался осмелевший Руслан. — Гаси его!

Глеб же продолжил устрашение:

— Ты, беспризорник, явно рамсы попутал.

— Что, не привык к отказам, свинья избалованная?

— Ты забыл, кто я такой и что могу с тобой сделать?! Я же тебе жить не дам. Живого места на тебе не оставлю. Подошвы мне целовать будешь, ничтожество. Ты же обожаешь это делать. Напомнить тебе, уебище?

— Какие идиоты ведутся на твой треп?

— Кто не ведется, быстро меняет свое мнение.

— Думаешь, я удивлюсь чему-то из твоего арсенала? Как бы не так! Ты уже достаточно меня опустил и не остановишься. Но сейчас настало время, когда я поднимусь, а ты захлебнешься в собственном дерьме. Помяни мое слово.

— Больно ты самоуверенный! Еще слово, и тебе не на чем будет подниматься!

— Так чего же ты стоишь, говноед кривоногий?! Пробуй, нападай! Ты не в колледже и не у себя дома! Сейчас ты бессилен.

— Явно тебе не хватило в колледже! А это отличное тихое местечко, чтобы завершить наши разборки. Гарантирую, ты пожалеешь, что не стал дауном раньше.

— Счастливо оставаться, Глеб. Посмотрю я, сколько вы протянете на этом морозе.

— Я тебя достану! Я заберу у тебя все! — Глеб обнажил ножик, словно тот все время прятался в его рукаве.

— Благодаря тебе, мне уже нечего терять. Я не боюсь, — произнес Андрей, прикоснувшись к травмату.

Вдруг около «Победы» послышалась возня…

***

Чуть раньше звук клаксона пробудил от спячки еще одного невольного участника угона — Льва. Поскольку напивался он очень-очень редко (никогда), большую часть пути на заднем сиденье «Победы» ему казалось, что тряска, качка, дрожь, шорохи и голоса — это последствия выпитого, невнятный сон в горячке, от которой еще неделю будет трещать голова. Очнувшись в машине, которая явно не в гараже, Лева боялся даже шелохнуться — он затаил дыхание, словно ребенок, который до смерти боится темноты и слышит в ней подозрительные шорохи.

Под одеялом тепло и нестрашно. Лева поначалу побаивался из-под него вылезать. Страх родом из детства парализовал молодого человека — оставалось только прислушиваться и гадать. В некоторые предположения трудно поверить спросонья, но очевидно, что рядом с ним не его друзья, а чужие люди, которые явно не догадываются о его присутствии.

Когда «Победа» наконец остановилась, Лев стал соображать, как незаметно ретироваться из машины при условии абсолютного неведения, где находишься и куда бежать. Пришлось пересилить себя и краем глаза выглянуть в окошко: вагончик, какие-то жестяные сопки со всех сторон, малолетки о чем-то напряженно базарят. Для надежности он вновь накрылся одеялом с головой, осознав, что положение незавидное. Поразмыслив с минуту, он принял решение выбираться, пока незнакомцы выясняют отношения снаружи. Лев хотел вылезти из машины как питон из ванны, но суставы от длительного неудобного лежания скрипели, словно створки старого серванта, а голова кружилась как Земля вокруг своей оси.

Все сразу же пошло не так: дверца издала протяжный скрип, корпус машины оказался холодным и скользким, поэтому найти опору и тихо сползти на землю не вышло. Удалось лишь навзничь свалиться на снег вниз головой в обнимку с одеялом, в котором Лева еще и запутался, потому что неловко крутился в попытках уйти. Естественно, его пируэты состоялись публично.