Однажды в Челябинске. Книга первая

— Ебать, меня аж трясет всего.

— Адреналин, мать его!

Лиза сидела на коленях Степы Кошкарского и пила шампанское из горла, а после завизжала как сумасшедшая — от драйва и вожделения:

— И-и-и-х-х-х-у-у-у! Да-а-а! Свобода! Гони! Гони! — она всплеснула руками так, что игристое разлилось на всех сидящих. — Люк, люк! Хочу вылезти! Открой, прошу, открой! — Чибриков нажал на кнопку, чтобы на скорости Лизок в мороз в одном платье высунулась в люк и раскинула руки как на носу у «Титаника». Елизавета словно сбросила с себя многолетние оковы, расправила крылья, летела и до потери голоса кричала что-то невнятное осточертевшему городу.

Кошкарский, глядя на ее упругий зад в салоне, заявил:

— Не знаю, как у вас, мужики, но мне после такого экстрима не хватает только голого женского тела.

— Мы из одного теста, братан, — подтвердил Брадобреев.

Митяев не собирался отказываться от своих планов. Кажется, и Лиза готова на все. А конкурентов следует изящно устранить.

— Что делаем теперь? — спросил Богдан.

— Я хочу жрать!

— А я хочу ее.

— Вряд ли птичка куда-нибудь от нас упорхнет. Вы только гляньте, как ее накрыло, — произнес Бречкин. — Порубаем, а потом дружно накормим ее. Как в той порнушке.

Парни понимающе заржали.

— Дельное предложение.

— Как в той, где бейсболисты были?

— Именно.

— Почему нет таких фильмов с хоккеистами, а?

— Потому что, пока ты разуешься, развяжешься и снимешь трусы, всякие там футболисты поимеют твою телку. Да и сам ты спустишь без рук.

— Есть отличная возможность исправить это недоразумение.

— Решено, — заявил Арс. — Богдан, притормози у ближайшего «Макдака», если у кого-то остались деньги.

— Сейчас по карманам пошарим. Или все только кондомы с собой взяли?

— Неподалеку вроде был круглосуточный, — решил свернуть на другую улицу Богдан. — Она там не простудится?

— Пусть опустится — мы ее согреем.

— Э-э, без меня не начинайте.

Ветер в лицо, мысли о бегстве из клуба-борделя и отмщении на фоне пары граммов наркоты и пережитого экстрима нехило так снесли Елизавете башню. Она летела над проспектом как Снежная королева, расправив руки, — все плохие мысли выветрились. Ей все равно, осуждают ее или нет, преследуют или хотят застрелить. Плевать на плату, приличие, уговоры обидевшего ее Артура. Она потеряла голову и хотела раствориться без остатка, переспав с молодыми и зелеными хоккеистами — эту ночь они точно не забудут, как она и обещала. Лизу одурманила практически безграничная власть над пресмыкающимися мужиками, которые во всех делах полагаются на нее, а лавры забирают себе и не подпускают к принятию важных решений. Именно так угнетено большинство женщин по всей стране, по всему миру. Но она готова воевать: Олега с Артуром она может шантажировать не только компроматом, но и бесценными свидетельскими показаниями, а хоккеисты будут наказаны в назидание. Она задумала грандиозную месть и кайфовала от каждой секунды свободы.

Опустившись обратно в салон, она укрылась чьей-то курткой, уселась на коленки к одному, строила глазки второму, а поглаживала третьего, попутно пытаясь обнаружить деньги или ценности. Сказать, что она завела пацанов — ничего не сказать.

Голод — не тетка, что особенно актуально для организма мужчины в самом расцвете сил, которому необходимо периодически поглощать определенные вещества, чтобы чувствовать себя хорошо и заниматься различными делами, будь это спорт или секс.

Все вновь, как и ранее в общаге, играет на руку Митяеву.

Прибыв к ресторану быстрого питания, Чибриков, Абдуллин и Кошкарский быстрее всех полетели внутрь делать заказ, желая поскорее всунуть в себя жратву, а потом всунуть кое-что иное в Лизу, несмотря на тесноту в «BMW».

«Свалили жрать. Все-таки не умеете вы с бабами обращаться, друзья! — думал довольный Митяев. — Такое мясо в машине пропадает. Закачаешься».

Брадобреев тоже хотел пойти следом, но Арсений ухватил его за шкирку:

— Ты-то куда?

— Я тоже хавать хочу.

— Потом похаваешь. Ты нам нужен.

— Зачем?

— Очнись, Пашка! Как же мы оставим такое сокровище без внимания, а?! Бречкин там сейчас все за нас сделает.

До Паши стало доходить, о чем толкует друган:

— Не уверен, что после всего у меня встанет. Блин, она же в дрова пьяная.

— Когда тебе это мешало? А вот у меня встанет.

— Нет, я могу тыкать в бревно, только когда трезвый.

— А ты сейчас и не пьян… почти.

— Суровые челябинские мужики не занимаются сексом — они дрочат женщиной. Боюсь не впечатлить ее.

— Поверь, ей уже без разницы.

— А как же остальные?

— В таком деле чем меньше участников, тем больше достается каждому по отдельности. Они взрослые мальчики — не пропадут. Мы вернемся за ними, когда закончим.

— Ты серьезно сейчас?

— Ты чего как девственница?! Я уже устал тебя уламывать.

— Вспомни, что происходило полчаса назад.

— Ну и что? Лучше быть королем одну ночь, чем чмошником всю жизнь. Сегодня та самая ночь.

— Нас чуть не покалечили.

— Но не покалечили же. Блять, Паша, где ты посеял свои яйца?!

— Они при мне… вроде, — потрогал штаны Брадобреев.

Арсений пригнулся, чтобы произнести:

— Ты заблуждаешься, если считаешь, что все закончилось.

— Как так? — навострил слух Павлик.