Однажды в Челябинске. Книга вторая

– Только в обморок не рухни.

– Еще чего, – я не мог подобрать нужных слов, отчего действительно можно в обморок свалиться. – Ни в коем случае. А вы умудрились заметный след оставить в этом городе…

– Еще мягко сказано.

– …Как и я, благодаря вам. Это же… психологическая травма на всю жизнь, – с иронией вещал я.

– Ты тоже не подарок. Но тебе ведь это нравится, – произнес Арсений. Остальные согласились.

– Хм, не то слово. Но все во благо – это основная цель. Хм, если б вас всех к чертовой бабушке разогнали, кем бы я командовал? Все просто.

– А если серьезно? Ты вот нас строжишь, поучаешь, херачишь постоянно на чем свет стоит, а тут взял и из безвыходной ситуации вытащил.

– Несвойственный мне приступ гуманизма.

– Петь, – обратился ко мне Арсений Митяев, – хотя бы минуту не придуривайся и ответь нормально.

– Нормально? – задумался я, опустив голову. Что означает это «нормально»? Кто ж я на самом деле? Запутался в конец.

– Мы давно обо всем догадались. Старая фишка, – произнес Малкин. – Ты создал нам общего врага, чтобы мы все сплотились против него. И место этого врага занял ты сам.

– Может, да. А может, и нет, – вилял я. – Выходит, вы все знаете, все поняли. Следовательно, надобности во мне отныне нет.

– Если бы надобность отпала, мы бы сейчас в таком дерьме плавали, что представить сложно, – высказался Бречкин. Многим до сих пор не по себе от таких слов из уст неуравновешенного и беспринципного Леши.

– Вы спросили, парни, почему я пошел на такой риск? – решил ответить я. – Потому что так правильно. Потому что по-пацански это. Потому что в настоящей, сплоченной, непобедимой команде, которую мы строим, такой жест – в порядке вещей. А я, скорее, человек из другого мира. Мира, что я хотел перенести в нашу действительность. Может, даже навязать вам. Мира, что уже давно в прошлом. Мира, в котором люди еще имеют хоть каплю чести и достоинства. Ни в коем случае не безразличия. Мира, в котором люди способны даже в ущерб самому себе выручить другого человека и ничего при этом не попросить взамен. Думаю, это самый главный урок, который я хотел бы донести до каждого из вас. Чтобы вы стали не только отличными хоккеистами, но и достойными людьми.

– Не убавить, не прибавить.

– Не судите меня строго, пацаны. Это от чистого сердца. Я никогда не был троллем и предателем. Я за дело, когда оно благородное и правильное.

– Мы это поняли.

– Тебе бы в следователи.

– Нет, детей учить.

– Лучше уж в мэрии сидеть.

– Погодите. Мы еще с вами не закончили. Рано расслабились.

– Надо же, захочешь тебя забыть – ни хуя не выйдет, – усмехнулся Смурин.

– Вот стану тренером или спортивным директором – вот тогда держитесь у меня, – с улыбкой погрозил пальцем я.

Все пожимали мне руки, обнимали, хлопали по спине и плечам. Теперь уж точно: искренне, по-свойски, без притворства, заслуженно. Эх, сколько ж я пережил, чтоб приблизить этот момент. Остается надеяться, что в следующий раз они хорошенько подумают, прежде чем идти наперекор режиму. Никто и предположить не мог, что рядовой выезд перевернет парадигму моих отношений с хоккеистами. И не только – я и сам кардинально изменился (да и много кто еще). А вот в какую сторону, время покажет.

– Спасибо, мужики. Не представляете, как это важно для меня.

– Если что, обращайся сразу же. Поможем всегда. Каждый из нас.

– Идите есть. Поназаказывали всего – остынет же. А дальше нас с вами ждут великие дела, – я отправил всех доедать заказанное в кафе. Рад был несказанно.

Такую сцену явно не одобрит Виталий Николаевич. Подумает, что я переметнулся, сговорился с хоккерами и буду теперь его дискредитировать. Я не предполагал, что Степанчук все видел издалека. Такое никак не входило в его планы. У него теперь два пути: жестоко приструнить меня либо просто выгнать. Во время обратной дороги он обязательно поразмыслит над этим.

После ужина до отправления оставалась парочка свободных минут. Хоккеисты дружно стояли своими компаниями и болтали.

– Гляди, чего продали, – Брадобреев тихонечко подошел к Митяеву и показал бутылки пива. Павлик традиционно прятал под полами куртки.

– Спрячь сейчас же. Ты неисправим, дурик, – оглянулся Митяев.

– Самое то в дорогу.

– А сиги младенцам там тоже продают?

– Могу спросить. А тебе зачем?

– Отличный пас ты сегодня выдал Митяеву, Пашка, – от моих слов откуда-то сзади Брадобреев чуть не выронил заветные бутылки. – Повезло же оказаться в нужном месте и в нужное время.

– Хорошему игроку всегда везет, – заверил Павлик и решил тихонечко перенести купленное в автобус.

Поодаль Иван Пирогов подошел к загруженному мыслями Никите Зеленцову:

– Пашка тут прикупил кое-чего. Поэтому, как поедем, я подсяду к тебе, наскребу немного пивка и чипсов. А ты расскажешь мне все, что тебя гложет.

– Но…

– И не отнекивайся.

– На то уйдет вечность, Ваня.

– Поездка только началась, – заверил друга Пирогов.

– Отлично сегодня стоял, Пирожок! – крикнули киперу сзади.

Митяев тем временем развернулся ко мне, раскинув руки:

– Братишка, ты сегодня всех порвал.

– Нет, твой сокрушительный удар этой речью был посильнее, – ответил я.

– Ну это же правда.