Однажды в Древней Греции

– Можешь об этом совершенно не беспокоиться!

– Вот и славно! – и боевой мужик опустил вилы.

«Однако каковы местные нравы?!!», – восхищённо подумал Фидиппид и тут отец невесты перевёл взгляд на него.

– А это кто, дочурка, часом не знаешь?

– Нет, папа!

– У меня к вам крайне важное дело! – спокойно заявил марафонец. – Крайне важное и крайне для вас выгодное!

– Что ж, заходи! – благосклонно кивнул мужик, пропуская гостя в дом. – Эй, а ты-то, собственно, куда собрался?

Ломанувшийся было в дом следом за марафонцем Лессал, наткнулся на широкую грудь сурового папаши.

– Да я тут подумал…

– Думать будешь у себя дома! Пошёл-пошёл… чай, пока ещё не зять мне, чтобы по утрам без спросу заявляться…

И крепкая дубовая дверь резко захлопнулась перед самым носом незадачливого жениха.

* * *

В скромно обставленной хижине греческих пастухов Фидиппида приняли на редкость радушно. Напоили парным молоком, угостили свежими пирогами с зайчатиной и тёртым козьим сыром.

Наконец, когда сытый завтрак завершился, хозяин дома так обратился к усердно дожёвывающему гостю:

– Скажи мне, каково же то неотложное дело, которое привело тебя в наш гостеприимный дом в такую-то рань?

Марафонец небрежно стряхнул крошки с видавшей виды походной накидки:

– Ты только не горячись, отец… – так осторожно начал бегун. – Но пришёл я, чтобы сосватать твою прелестную дочурку…

Хозяин дома важно кивнул:

– Я сразу это понял, как только тебя увидел! – неожиданно выдал он. – Незнакомый молодой человек и в нашей-то дыре… Ясное дело, сказал я себе, что этот достойнейший из всех достойных эллинов пришёл ко мне за самым моим драгоценным сокровищем…

При этих словах бросавшая на Фидиппида весьма нескромные взгляды Дафна залилась очаровательным румянцем.

– Не совсем так! – смущённо ввернул марафонец. – На самом деле я не жених, а посланец жениха, который просил меня передать отцу прекрасной невесты вот этот маленький подарок…

И бегун ловко выудил из складок длинных одежд небольшую коробочку обшитую парчой с замысловатым серебряным узором. Глаза у гостеприимного семейства разом алчно заблестели.

Трясущимися руками отец невесты бережно принял коробочку и, осторожно раскрыв её, зажмурился от яркого сияния потрясающей небесного цвета крупной жемчужины, обрамлённой золотым обручем с вкраплениями маленьких бриллиантов.

– Ох… – закатив глаза выдохнула Дафна и, наверное, повалилась бы в обморок, но вовремя среагировавшая мать крепко поддержала дочурку за острый белоснежный локоток.

– Скажи же мне, кто тот славный муж, который прислал тебя к нам? – нетерпеливо спросил хозяин дома. – Наверное, он какой-нибудь царь из далёких богатых земель, раз он способен дарить такие потрясающие подарки?

– Он могущественнее любого царя! – торжественно заявил Фидиппид.

Семья пастухов непонимающе переглянулась.

Марафонец же выждал эффектную паузу, после чего во всеуслышание заявил:

– Это сам златокудрый бог Аполлон со светлого Олимпа, покровитель искусств, сын самого Зевса!!!

Пастухи вторично переглянулись.

– А кто это? – шепотом спросила мать невесты недоумённо пожимая плечами.

И вот тут Фидиппид уже не нашелся что им ответить.

– Короче, не важно! – рассмеялся хозяин дома, пытаясь как-то сгладить возникшую неловкую паузу. – На месте, так сказать, разберёмся… Главное, что сей пока неведомый нам господин невероятно богат. Ведь он богат?

– Ещё как! – важно кивнул марафонец.

– Вот и славненько! – радостно потёр ладошки ушлый папаша.

– А как быть с Лессалом? – на всякий случай напомнил бегун. – Не будут ли с ним некоторые… досадные осложнения…

– Да кто ж его спросит?!! – в голос захохотал отец невесты, заговорщицки подмигивая жене. – Ну, Дафночка, последнее слово за тобой. Как ты скажешь, солнце моё лучезарное, так оно и будет. Кто тебе больше люб: дуболом голодранец Лессал или этот пока ещё неведомый, но без сомнения выдающийся греческий муж, подаривший нам эту чудесную бесценную жемчужину?

Не отрывая чудесных чуть раскосых глазок от обшитой парчой коробочки, красавица снова залилась нежным румянцем:

– Сердце моё отныне и навеки принадлежит только Аполлону!

И именно в этот самый момент за крепкой дубовой дверью раздался жуткий вой, полный ненависти ко всему живому, вероломно подслушивающего интереснейший разговор сына местного плотника.

* * *

Выходить из такого уютного безопасного и пахнущего вкусными пирогами жилища очень не хотелось. Но сидеть всё утро у гостеприимных пастухов было никак невозможно.

Ко всему ещё хозяева стали бросать на Фидиппида укоризненно нетерпеливые взгляды, мол, что же ты не уходишь, братец. Вслух пока ничего такого не говорили, но как видно, очень уж им хотелось поскорее спровадить гостя куда подальше и начать прятать чудесный бесценный подарок, а то при чужом человеке… Мало ли там чего потом случится. Посланец, конечно, посланцем, а вот возьмёт да и сопрёт дар богатого жениха.

Кто его знает, сколько этот неведомый Аполлон своим слугам платит? Может и зажимает зарплату, держа в худом теле.