Однажды в Голливуде

— В цвете выходили?

— Нет.

— Как получил роль? Пришел с улицы или продюсер позвал?

— Я снялся в серии «Историй Уэллс-Фарго». Играл Джесси Джеймса.

— И этим привлек их внимание?

— Да. Пробы все равно понадобилось пройти. И охуенно постараться. Но да.

— Расскажи подробнее о фильмах, в которых снимался после сериала.

— Ну, сначала было «Восстание команчей», с очень старым и очень стремным Робертом Тейлором в главной роли. Но теперь это лейтмотив почти всех моих фильмов. Старик в паре с молодым. Я и Роберт Тейлор. Я и Стюарт Грейнджер. Я и Гленн Форд. Не бывало такого, чтобы я играл сам по себе, — разочарованно говорит актер. — Всегда я и какой-нибудь старый хрыч.

— Кто снял «Восстание команчей»? — спрашивает Марвин.

— Бад Спрингстин.

— В твоем резюме, — говорит Марвин, — я заметил, что ты работал с нехилым количеством старых ковбойских режиссеров из студии «Репаблик Пикчерс»: Спрингстином, Уильямом Уитни, Хармоном Джонсом, Джоном Инглишем?

Рик смеется:

— Ремесленники, — затем поясняет: — Но Бад Спрингстин был не просто ремесленник. Бад не из тех, кто просто сделал дело и пошел. Бад другой.

Замечание вызывает у Марвина интерес.

— В каком смысле «другой»?

— М-м?

— Чем Бад отличался от остальных ремесленников? — спрашивает Марвин. — В каком смысле «другой»?

Рику не приходится задумываться над ответом, потому что он для себя все понял еще много лет назад, когда снимался в «Вертолетах» с Крэйгом Хиллом — и с Бадом в режиссерском кресле.

— У Бада было столько же времени, сколько и у всех остальных чертовых режиссеров, — авторитетно заявляет Рик. — Ни дня, ни часа, ни одного заката форы перед другими. Но вот что Бад успевал за это время — уже другой разговор, — искренне добавляет Рик. — Любой гордился тем, что работает с Бадом.

Марвину нравится ответ.

— А мою карьеру запустил чертов Дикий Билл Уитни, — говорит Рик. — Благодаря ему я получил свою первую настоящую роль. Ну, знаешь, персонажа, у которого есть имя. А потом и первую главную роль.

— В каком фильме? — спрашивает Марвин.

— А, да просто очередная поделка от «Репаблик» о малолетних преступниках, гоняющих на хот-родах, — говорит Рик.

— Как называлась?

— «Гонки без тормозов», — говорит Рик. — А в прошлом году я сыграл в его гребаном «Тарзане» с Роном Эли.

Марвин смеется.

— То есть вас двоих многое связывает?

— Меня и Билла? Не то слово.

Рик ударяется в воспоминания, замечает, что они вызывают интерес, и поэтому продолжает:

— Дайте-ка я расскажу вам про чертового Билла Уитни. Вот кто самый недооцененный режиссер боевиков в этом чертовом городе. Билл Уитни не просто снимал боевики, он придумал, как их снимать. Ты сказал, что любишь вестерны, — помнишь сцену в гребаном «Дилижансе» Джона Форда, где Якима Канутт прыгает с одной лошади на другую, а потом падает прямо под копыта?

Марвин кивает: да.

— Уильям, мать его, Уитни снял это, мать его, первым, причем за год до Джона Форда, причем с Якимой Кануттом!

— Я и не знал, — говорит Марвин. — В каком фильме?

— Он еще даже в полном метре не работал, — говорит Рик. — Снимал сцену для какого-то сраного сериала. Давайте я расскажу, что это такое — сниматься у Уильяма Уитни. Билл Уитни всегда исходит из предположения, что сцену дракой не испортишь.

Марвин смеется.

— И вот, значит, снимаюсь я в «Речной лодке», — продолжает Рик, — Билл — в режиссерском кресле. В кадре — мы с Бертом Рейнольдсом. И, значит, мы с Бертом играем, идем через диалог. И Билл такой: «Стоп, стоп, стоп! Вы, парни, в сон меня вгоняете. Берт, когда он скажет эту свою реплику, просто дай ему в морду. А ты, Рик, когда он даст тебе в морду, ты разозлишься и тоже дашь ему в морду. Ясно? Отлично, поехали!» Так мы и сделали. И когда закончили, он орет: «Стоп! Вот оно, парни, вот это я понимаю — сцена!»

Оба смеются в клубах сигаретного дыма. Марвин начинает проникаться голливудским опытом Рика, заработанным потом и кровью.

— Ты упомянул о фильме Стюарта Грейнджера, расскажи-ка о нем, — просит Марвин.

— «Крупная дичь», — говорит Рик. — Говно про великого африканского белого охотника. С него выходили даже в самолетах.

Марвин гогочет.

— Стюарт Грейнджер — самый большой мудоеб из всех, с кем приходилось работать. А ведь я работал с Джеком Лордом!

Оба смеются над шуткой про Джека Лорда, затем Марвин спрашивает актера:

— Ты ведь еще у Джорджа Кьюкора снимался, так?

— Угу, — говорит Рик, — то был не фильм, а херня из-под коня под названием «Доклад Чепмена». Прекрасный режиссер, кошмарная картина.

— Удалось поладить с Кьюкором?

— Шутите? Да Джордж меня обожает! — Рик чуть подается вперед над журнальным столиком и, понизив голос, говорит вкрадчиво: — В смысле прям обожает.

Агент улыбается, давая понять, что понял намек.

— Мне кажется, у Джорджа есть такой заскок, — размышляет вслух Рик. — В каждый свой фильм он берет молодого мальчика, чтобы по нему сохнуть. В «Докладе Чепмена» играли я и Ефрем Цимбалист — младший, так что, видать, я победил.

Он приводит пример: