Однажды в июле

Из кустов вышел Хэнк, младший помощник садовника, и с удивлением посмотрел на Тома. Что было неудивительно, учитывая, что он был покрыт толстым слоем пыли, его рубашка была разорвана во многих местах, когда он пытался срезать путь, пробираясь через кусты, а ещё он был весь мокрый от пота, а дыхание со свистом вырывалось из его груди, будто перед этим он бежал марафон.

– Что-то случилось, мистер Том? – спросил Хэнк, раскрыв от удивления глаза.

– Ещё как! – Том судорожно вдохнул и посмотрел на огромный дом, стоящий в тени вековых дубов, которые, согласно рассказам, посадил ещё его прадедушка. – Отец дома?

– Старый мистер Том только что приехал, – проговорил Хэнк, продолжая с любопытством разглядывать Тома. – Я видел, как его машина въезжала в ворота.

Том, не став даже прощаться с Хэнком, пустился к дому и, взбежав по ступенькам, влетел через чёрный вход в дом. В отличие от улицы в доме было прохладно, и чтобы сохранить эту прохладу, до вечера слугам строго настрого запрещалось открывать окна. Том прошёл через столовую прислуги и, прислушиваясь к скрипу половиц под собственными ногами, вышел в гостиную. Отец обычно, когда приезжал днём домой, либо сидел в своём кабинете, просматривая документы, либо пил холодный чай на террасе в тени дикого винограда. Главное, чтобы только Адрианна его не заметила. Сводная сестра Тома держала в страхе весь дом, и с того дня, когда она появилась на их пороге с потёртым, видавшим лучшие времена чемоданчиком и в аккуратном и чистом, но точно не новом клетчатом платье, никто не мог спать спокойно, зная, что она где-то в доме.

Том остановился и прислушался. Обычно в это время его сводная сестра читала в своей комнате, но имела привычку почти незаметно, как привидение, передвигаться по дому, чем приводила всех слуг в настоящий ужас, появляясь где-нибудь неожиданно, сваливаясь, будто снег на голову. Только что никого не было, и вот уже она стоит за вашей спиной и смотрит на вас таким взглядом, будто вы совершили что-то ужасное или недопустимое. Том никому и никогда бы в этом не признался, но Адрианна приводила в ужас и его. Не то чтобы его пугали её неожиданные появления или командный тон, которым она разговаривала со всеми в доме, исключая только отца, просто, когда она смотрела на него, у него складывалось такое впечатление, будто она чрезвычайно недовольна тем, что видит.

– А ты уверен, что ты мой брат? – однажды спросила она Тома, чем ввела его в полнейший ступор. – Ты совсем не похож на меня. У тебя такой кривой нос и чёрные волосы, будто ты их мажешь сажей. А ещё ты носишь это рванье, которое называешь одеждой, и говоришь как крестьянин.

Том даже не придумал, что ответить на такую реплику сестры, хотя он обычно всегда знал, что сказать. Никто бы из его друзей или учителей в школе не поверил бы, что Том Беккер не нашёлся с ответом, но Адрианна вводила его в ступор, и рядом с нею он терялся, начинал заикаться и дрожать как осиновый лист. Если бы многочисленные друзья Тома узнали, что его держит в страхе какая-то девушка, он мгновенно потерял бы большую часть своего авторитета перед ними. Даже в самом страшном сне он не мог представить себе такого.

Том всегда поражался тому, как его сестра, всего год назад появившаяся на пороге их дома, так быстро прибрала всё к своим рукам. Ещё год назад никто даже не подозревал о её существовании, а сейчас она уже ведёт себя как настоящая хозяйка, и вся прислуга без исключения слушается её. А старый Эд дворецкий даже советуется с ней по разным домашним вопросам, когда отца нет дома. Том знал, что мать Адрианны умерла немногим больше года назад и перед смертью рассказала ей о её настоящем отце, и тогда она, недолго думая, собрала все свои скромные вещи и отправилась искать его. Поиски не заняли много времени, потому что имя судьи Ховарда Беккера было известно далеко даже за пределами округа. А когда она появилась на пороге, отцу не оставалось ничего другого, кроме как принять её и назвать дочерью. Том не решался завести с отцом разговор на эту тему, но он предполагал, что Ховард знал о существовании дочери. Оставалось только выяснить, почему он никому об этом не рассказывал.

Том прошёл по тонущему в прохладном сумраке холлу и вышел через переднюю дверь на террасу. Отец сидел в своём любимом кресле и задумчиво смотрел на сад, в котором копались старший садовник и его помощник. В руках он держал стакан с холодным чаем, в котором плавали кубики льда, и медленно делал один глоток за другим. Когда на террасе появился Том, Ховард оторвался от созерцания сада и перевёл взгляд на сына. Его холодные зелёные глаза внимательно осмотрели грязь на лице Тома, пыльные ботинки и порванную рубашку. Похоже, отец совсем не остался доволен тем, что увидел.

– Что с твоей рубашкой, Том? – спросил он своим немного отчужденным, холодным голосом.