Однажды в Калифорнии

Джеймс сказал правду – он не успокоится никогда. И Серхио тут не при чём – даже если бы мексиканец был рядом, Джеймс был попросту опасен.

Подумав, Дженнифер открыла ноутбук и набрала письмо:

«Предлагаю начать пробы с понедельника».

Ответ пришёл к вечеру:

«Сonsentire».

Дженнифер вздохнула с облегчением и стала собирать вещи. До отъезда оставался один день.

Билеты Дженнифер взяла на вечер воскресенья – хотелось убраться из города пораньше, но нужно было попрощаться с некоторыми людьми, которых она могла бы назвать «почти друзьями».

***

Серхио сошёл с самолёта, но душа его осталась витать в облаках. Он улыбался с того самого момента, когда капитан объявил «el avión llegó a Los-Angeles».

Стоя на таможенном контроле, он едва не пританцовывал, потому что на сей раз прибыл вполне легально, а выйдя за ворота, решительно отодвинул в сторону таксистов и направился к платной автостоянке, где оставил свой Форд. Форд, который подарила Дженнифер – от этой мысли тоже хотелось улыбаться.

Новенькая шёлковая рубашка приятно облегала плечи – за всё время в Лос-Анджелесе он так и не удосужился обзавестись своим гардеробом, теперь же заботливая донна Розалия снабдила его тремя чемоданами всего, что могло пригодиться в случае засухи, заморозков, ливней, урагана и даже ядерной зимы. Серхио не без труда запихнул увесистый чемодан в багажник – донна Розалия грозилась прислать следом ещё два – и уселся за руль.

Сеньор Моралез тоже встретил сына милостиво – конечно, подзатыльник выдал, но тут же расцеловал в обе щеки. После долгого и эмоционального объяснения, в котором оба без конца перебивали друг друга, и никто не мог ничего договорить до конца – Серхио наконец получил финальную версию приговора: он мог убираться на все четыре стороны, если обещал не попадаться на глаза ни сеньору Васкесу, ни его несчастной дочери. А кроме того – и в этом сеньор Моралез был непреклонен – Серхио должен был остаться на день рожденье донны Фернанды, сестры сеньора Моралеза – и там объявить о помолвке.

Дон Педро предлагал Серхио на выбор три кандидатуры невесты – все три молодые и симпатичные, и двух Серхио даже частенько видел в гостях у Моралезов до отъезда. «Мне нужны внуки!» – сказал дон Педро твёрдо, прежде чем Серхио успел что-то возразить, и тут же добавил: – «Не обязательно завтра. Но если со мной что-нибудь случится, я хочу знать, что мой сын женится и продолжит мой род». Серхио вздохнул. Жениться, конечно, не хотелось. Но, с другой стороны, перспектива выглядела настолько далёкой, что вполне можно было бы пойти на уступку отцу и объявить о помолвке. В конце концов, он сам понимал, что когда-нибудь придётся завести детей – желательно, правда, очень не скоро.

Скрепя сердце Серхио согласился и тут же пожалел, – потому что заботливая донна Розалия так обрадовалась помолвке, что следующие две недели оказались расписаны по часам. Серхио отмывали, отчищали, стригли, маникюрили и – конечно же – знакомили с тремя прекрасными дочками миллиардеров.

Первую звали Сандра, и она походила на закат над пляжем.

Вторую – Минерва, и она казалась золотистым рассветным солнышком. Именно её Серхио отверг первой, потому что блондинки вызывали у него ничем не объяснимые приступы тошноты.

Третья – Магдалена – походила на яркое полуденное солнце, горящее алым огнём.

Серхио, поколебавшись, выбрал Сандру, потому что золотистый оттенок её кожи чем-то напоминал ему далёкий Лос-Анджелес.

О помолвке было объявлено в конце второй недели – и, почтив семью последней ночью своего присутствия, Серхио сел на самолёт.

Лос-Анджелес встретил его привычной духотой и гамом. Казалось, за две недели он прожил целую жизнь, которая теперь превратилась в сон. В бумажнике хрустели свеженькие стодолларовые банкноты, и карточка снова была активна, так что на полпути к Беверли-Хиллз Серхио свернул с дороги, чтобы купить бутылку французского вина. Подумав, добавил к покупке ещё и букет из двух десятков красных роз и вернулся в машину.

В доме Дженнифер было тихо. Серхио даже засомневался – не уснула ли уже Дженнифер, хотя время было ещё детское. Он позвонил в дверь, решив, что после столь долгого отсутствия лучше как-то предупредить о себе, и через некоторое время услышал с другой стороны шаркающую походку Урсулы.

Серхио с трудом сдерживая улыбку, дождался, когда мексиканка откроет, но вот чего он никак не ожидал, так это того, что после первого «Ох» Урсула залепит ему нехилую пощёчину и озвучит длинную и торопливую тираду на испанском, суть которой сводилась к тому, что он, Серхио Моралез, вовсе не южный принц, а ублюдочный сын обезьяны от слона, и гнать его, Серхио Моралеза, нужно в шею не только из дома, но и из города.

Серхио, впрочем, быстро пришёл в себя и, протиснувшись в дверь сбоку от продолжавшей ругаться мексиканки, двинулся наверх. Встреча ему не понравилась, и он начинал беспокоиться.

Дженнифер он застал в спальне. Американка выглядела похудевшей и осунувшейся, знакомая зелёная майка болталась на ней, как на вешалке, а сама она сидела на краешке кровати почему-то даже без ноутбука.