Однажды в Лопушках

— Знаете, а мне кажется, у нас с вами много общего! — Ольга Ивановна определенно относилась к числу людей, которые не умели отступать.

Жаль.

— Отнюдь, — Николаев поморщился.

Все-таки он не умел разговаривать с женщинами. Но придется. Лучше с самого начала расставить приоритеты, чтобы потом не попасть в неудобное положение. За прошедшие годы он уже успел убедиться, что столица ничуть не безопаснее степей.

— Вы полагаете меня удачной партией, — сказал он, отвернувшись. — Вам, верно, доложили, что я не только перспективный ученый, но и вероятный наследник одного весьма уважаемого рода. Правда, я пока не согласился принять фамилию, а с ней и некоторые обязательства, которые возлагаются на наследника. Но вы полагаете, что при вашем активном участии сумеете меня переубедить. В целом, конечно, вы неплохая партия. Не лучшая, конечно.

Ольга Ивановна слегка побледнела.

— Есть куда более родовитые особы, опять же, воспитанные согласно традициям. Вы же отличаетесь вздорным характером, капризностью, да и уровень силы для ведьмы вашего рода, мягко говоря, не велик.

— Вы…

— Привык говорить, что думаю, — Николаев поворошил угли, и над костром поднялся сноп искр. — Не знаю, сами ли вы это придумали или же с помощью родственников… ректором, кажется, ваш родной дядюшка выступает? А дед — бессменный глава Императорского комитета по образованию? Батюшка ваш тоже занимает должность при министерстве, да и матушка где-то там числится. Так уж в вашем роду принято.

— Вы не знаете, о чем говорите!

— О том, что вы вовсе не собирались поступать в аспирантуру. Более того, мне шепнули, что и документы-то вы подали задним числом. И место под вас организовали специально, вдруг выделив финансирование.

— Это обвинение?! — она пыталась играть оскорбленную невинность, но получалось дурно.

— Это реальность, — вздохнул Николаев. — И в ней под вас организовали экспедицию… недалеко. Нашли какую-то замшелую аномалию, которую вот срочно прямо надо изучить. Знаете, я впервые в своей практике вижу, чтобы экспедицию собрали буквально за месяц. Причём, при всей её нелепости, абсолютно неограниченную в финансах.

— Радоваться надо.

— Чему? — он посмотрел в ясные глаза Ольги Ивановны. — Тому, что ближайший месяц я потрачу впустую? У меня были свои дела, но увы… как можно отказать ректору?

…надо будет побеседовать с матушкой.

Объяснить, что база защищена, а прорывы — дело редкое, случайное. Отцу просто не повезло. Николай же… он задыхается в этой треклятой Москве.

— И вот мы с вами оказались здесь. Небо. Звезды. Костер. Сплошная, если подумать, романтика… таков был замысел?

Молчит.

Сопит.

Обижается. Ну и пускай себе.

— Проблема одна. Это напрочь лишено смысла.

— Почему? — не выдержала Ольга.

— Потому что вы мне не нравитесь.

— Я?!

— Вы. Вы… уж извините, слишком привыкли к здешним игрищам. И давно уже перестали видеть в людях людей. Вы полагаете, что стоите над всеми, что вам по праву рождения дано и позволено больше, чем прочим. И это отношение… оно не изменится. Даже если, не приведите Боги, мы поженимся, я никогда не стану человеком, которого вы полюбите. Я буду лишь еще одной фигурой в вашей затянувшейся игре, — Николаев поднялся. — А еще я не люблю манипуляций. И манипуляторов.

Он отвесил короткий поклон.

— Так что… извините.

Волки вновь завыли, и уже где-то рядом, но им ответил другой голос, громкий, тяжелый, и вой этот заставил Ольгу Ивановну вздрогнуть.

— Вы… вы меня бросаете!

— Ничуть.

— Но здесь же… волки!

— Оборотни, — поправил Николаев. — Но если вас что-то смущает, то вы вольны вернуться в Москву. К примеру, завтра?

Ольга отвернулась.

Не вернется. И не успокоится. Все-таки Николаев никогда не умел разговаривать с женщинами. А жаль. Жить стало бы много проще.

Олег слушал нервический щебет секретарши и пялился в окно.

Настроения не было.

Совсем.

Было желание взять что-нибудь этакое, вот, к примеру, ту каменную фиговину, которую ему то ли подарили, то ли заставили купить.

— …и таким образом… — секретарь запнулся и замолчал, уставившись круглыми испуганными глазами.

— Иди ты… — Олег добавил пару слов из тех, что давно сидели на языке, но вот высказать их кому-то было никак невозможно.

И секретарь не заставил себя уговаривать.

Выскользнул за дверь и дверь, что характерно, прикрыл.

А может, он? Трусоватый человечишко, а трусость, она всегда сродни подлости. И на Калину засматривался. Издали, конечно, но все же… с другой стороны, его проверяли, да и на Калину многие засматривались.

Олег мотнул головой и упал в кресло, сжал голову, задумавшись, что ему делать.

Нет, старый приятель прав.

Забыть.

Только не получалось.

Вот… никак. Он старался. Честно. И с Ингой в люди вышел. Опять же, в газетах о сговоре написали, так что теперь дороги назад нет. Не простят ему, если отступится.

И Инга…

Может, не красавица, конечно, но ей и не надобно. Умная спокойная женщина, рядом с которой, впрочем, Олег ощущал себя… неспокойно.

Нельзя ехать.