Однажды в Лопушках

— Я? Я сперва даже не понял, в какое дерьмо мы угодили. Но инструкция… что в армии хорошо, так это инструкции на все случаи жизни. Я подал сигнал, незадолго до того, как, собственно, началось все. Пару мгновений, и связь накрылась. Я тогда начал осознавать глубину жопы, но все еще надеялся на лучшее…

…люди всегда продолжают надеяться на лучшее. Это Беломир уже успел усвоить, как и то, что сам ничем-то от других не отличается, что тогда, что теперь. Он поднял голову, отметивши, что луна пошла на убыль. То-то волки попритихли, небось, в разум возвращаются.

…оборотней в отряд не брали, отчасти именно из-за этой их циклической неустойчивости, а еще из-за плохой восприимчивости к зельям, которыми накачивали прочих.

Контролируемая модификация, чтоб её.

Запрещенная всемирной конвенцией, как и многое иное, правда, почему-то запреты эти существовали где-то далеко, вне закрытого мира маленькой Базы. У нее ни номера не было, ни названия.

Плевать.

Он подписал согласие. Добровольно подписал. С полным, как тогда казалось, осознанием последствий. Их ему растолковывали долго и муторно. Само собой, под кровную клятву, но почему-то чем больше растолковывали, тем сильнее хотелось поучаствовать в этом вот… эксперименте.

Херня.

Не было эксперимента. Была уже хорошо обкатанная технология, которая позволяла вывести одаренных на новый уровень.

Только вот цена… цена тогда казалась приемлемой.

Бестолочь.

Правильно Сашка говорил. Жаль, некому было слушать. Сам ведь себе Беломир казался по-настоящему крутым, впервые круче старшего брата.

— Я успел достучаться и до Сашки…

…кровная связь, которая скорее легенда, ибо к чему использовать древние методы, когда сотовая связь имеется. Или вот спутниковая даже. Спутники — это надежно.

Не в преддверии темного шторма.

— Успел предупредить. Передать… расчеты Веленский делал на коленке.

Даже не расчеты.

Он замер, застыл, белый с потемневшими разом глазами. И вытянул руки, растопырил пальцы. А потом сказал:

— Ветер погонит эту дрянь на Екатеринодар. Надо уводить людей… и поспешим.

И никто-то из дюжины лабораторных крыс, которых и сам Мир, и люди его втихую презирали, не отступил.

— Сашка ответил, что прикроет. Велел возвращаться, но мы знали, что не сможем.

— На что оно похоже? — тихо спросил племянник. — Видео я не нашел.

— Откуда ему взяться? Электроника вся на первой волне вылетела, на той, которая даже еще не темная. Просто свободная энергия.

…он читал отчеты.

Тогда, когда пытался все понять, осознать… только не получалось. Ни понять. Ни осознавать.

— Наши пришли к выводу, что в кургане лежали спящие артефакты, скорее всего, очень мощные и на кровь завязанные. Но вполне активные. Лежали и…

— Подпитывались энергией.

— Точно. И напитались под завязку. А потом взрыв. Нарушил защитные контуры.

— Возможно, произошло наложение энергетических потоков.

— Вот… то же самое говорили. Короче, этот, как его…

— Силовой резонанс.

— Он самый, — Беломир кивнул. А племянник таки шарит. Хороший мальчишка и… не надо, чтобы повторил Беломировы ошибки. Как и Сашкины. С него собственных хватит. — Следом за первым взрывом по округе шибануло этой вот, чистой энергией, а уже потом начала подниматься тьма. На что похоже… на пыльную бурю, только пыль черная.

И небо вдруг потемнело.

Солнце стало из желтого красным, и они все, еще недавно надеявшиеся, что эта вот, притащенная ими чудо-машина спасет, защитит, сработает, как надо, испугались. Кто-то всхлипнул. Кто-то громко начал молиться богам, а Веленский громко произнес:

— Становимся в круг. Сейчас будет первый выброс, самый мощный. Расстояние, конечно, немалое, но если удастся направить поток в накопители, то ослабим его. А дальше уже остаточные…

И его слова заставили очнуться.

— Тьма, она приближалась медленно, словно знала, что никуда-то мы от неё не денемся. Она завивалась черными вихрями, но нестабильными, то распадались, то снова возникали. И ползли… Веленский звал их. Тянул. К нам.

Над черными ящиками поднялись столбы энергии, и вихри устремились к ним, словно к маякам.

— Не выдержат, — сказала Лизонька, хрупкая девушка мечтательного вида, в которую тайно были влюблены, почитай, все из команды Беломира. И, решительно тряхнув белыми кудрями, она достала нож. — Вариантов, господа, немного, так что…

Он полагал себя быстрым, Беломир Бестужев. Не без оснований.

Умным.

Способным.

И… всех способностей не хватило, чтобы остановить удар. Клинок вошел меж ребрами, и Лизонька улыбнулась, печально так. Она хотела сказать что-то…

…её наградили орденом Темной луны, высшая награда для некроманта. Только что-то родители Лизонькины не выглядели счастливыми.

Рассказывать об этом было просто. Наверное, потому как рассказ был не первый и даже не десятый. Еще когда разбирательство шло, Беломира наизнанку вывернули что следователи, что мозголомы, потом еще психотерапевт, пытавшийся убедить, что все-то нормально и даже замечательно, а жизнь продолжается.

Продолжается, но… какая-то не такая.

Неправильная.