Однажды в лунную полночь

Вэнс резко повернул голову — освещая себе путь чудом уцелевшим фонарем, к нему изо всех сил гребли Тимоти Тоггл и Джереми Ивз. В свое время они из предосторожности привязались к мачте, что позволило им избежать участи Вэнса и Микаэлы.

— Держитесь, капитан, — Тимоти приналег на весла, — сейчас мы подберем вас.

— А где Микаэла? Вы видели ее? — прокричал Вэнс, стараясь держать голову над водой.

Ответа не последовало. Моряки, с трудом добравшись до Вэнса, протянули ему весло. Едва он перевалился через борт, как оба изо всех сил заработали веслами, направляясь к уцелевшему судну, угрожающе раскачивающемуся на неутихающих волнах.

— Кто-нибудь видел Микаэлу? — повторил Вэнс, с трудом поднявшись на палубу и вглядываясь в угрюмые лица своих товарищей. Схватив фонарь, он бросился к одному борту шхуны, затем к другому, тщетно вглядываясь в непроницаемую тьму. Он повторял имя Микаэлы, пока не охрип, но все было тщетно.

— Капитан, — Тимоти положил тяжелую руку на плечо Вэнса, — это бесполезно. Они погибли, все погибли — капитан Сафер, Микаэла и еще двое. Вы сделали все возможное, чтобы спасти их, но…

— Мы никуда не уйдем отсюда, пока не обыщем каждый квадратный фут, — резко проговорил Вэнс.

— Никому из нас не хочется верить в худшее, сэр, — мрачно возразил Тимоти, преграждая своей могучей фигурой путь капитану, который, казалось, готов был начать поиски немедленно. — Но вы ведь сами отлично понимаете, что шансов уцелеть в такой шторм у них просто не было. Вы видели, как ушел под воду капитан Сафер, привязанный к мачте, а Микаэла… — Тимоти опустил голову и посмотрел себе под ноги. — Она всего лишь женщина, капитан: даже если у мужчин, которых мы вытащили из воды, сил уже не осталось, то на что же рассчитывать ей? А если кто и уцелел чудом, ветром и течением их отнесло бог весть куда. Их нет больше, и ничего тут не поделаешь.

У Вэнса защемило сердце. Проклятие, каким же дураком надо быть, чтобы позволить ей забраться в эту чертову шлюпку и броситься на помощь Люсьену! Этот героизм стоил ей жизни… А Люсьен… Вспомнив, как друг просил его присмотреть за женой, Вэнс вовсе упал духом. Выходит, он подвел их обоих…

— Капитан, — голос Тимоти вывел его из тяжелых раздумий, — у нас на борту многим нужна медицинская помощь. Некоторым совсем плохо. О живых надо подумать, капитан, мертвые могут подождать.

Вэнс понимал, что моряк прав, и все же никак не мог примириться с ужасающей реальностью. Он потерял своего лучшего друга, он потерял женщину — само воплощение жизни, единственную, которая по-настоящему тронула его сердце. Боже всемогущий, а ведь ему придется еще обо всем рассказать Адриану! При мысли об этом у Вэнса руки опускались. Одной штормовой ночи хватило, чтобы превратить в пыль наследство Саферов и лишить жизни их предполагаемого владельца.

— Капитан, вас ждут, — настойчиво повторил Тимоти, подталкивая Вэнса к мостику. — Судно изрядно потрепало, нужно принимать срочные меры, иначе мы все отправимся на корм рыбам.

Это было правдой: живые должны были помогать живым. И все же, машинально отдавая необходимые команды, Вэнс невольно прислушивался к зазываниям ветра в надежде различить слабый голос, который поможет найти пропавших; но все было тщетно — до него доносился только рев набегающих волн, удары грома, скрип обшивки и одинокий шепот призраков, кружащихся в ночной мгле…

Глава 20

Очнулась Микаэла на деревянном плотике, который стремительно уносило в океан. Ее поразила собственная способность выживать в любых обстоятельствах, хотя никаких усилий к этому она почти не прилагала. В самом деле, какой смысл жить, если на сердце тяжело так, будто его камнем придавило, а будущее столь мрачно и призрачно, что о нем и думать не хочется?

Образ Люсьена, запутавшегося в канатах на сломанной мачте, все еще маячил перед ней, лишая последних сил к сопротивлению. Даже сейчас доносился до нее его глубокий голос, требующий вернуться назад, подумать о собственном спасении. Люсьен понимал, что его шансы выжить ничтожны, и в последний свой миг думал о ней.

Слезы брызнули из глаз Микаэлы. Ее возлюбленный погиб, и ей не удалось спасти его; скоро ей самой предстоит та же участь. Раньше она была слишком упряма и своенравна, чтобы признаться Люсьену в любви, а теперь слишком поздно, время ушло.

Налетевшая волна резко подбросила плотик, и Микаэла зажмурилась. Даже если ей суждено выбраться из этой передряги, все равно потом она превратится лишь в ненужную оболочку ноющей боли и жалости. От Люсьена остались одни сладостно-горькие воспоминания да ребенок, которому так и не суждено появиться на свет. Ну отчего судьба так к ней жестока?

Поняв, что ей уже не найти ответа, Микаэла закрыла глаза и приготовилась к неизбежному.

* * *