Однажды в Марчелике 2

Её можно было понять: григио-то скрылся за её фургоном, и теперь именно его стены беспощадно дырявили пули. А затем грохнул выстрел с места, где стоял дозорный, и несчастный абориген, жалобно поскуливая, вывалился из-за укрытия. Касадоры поднялись со своих мест и подошли к нему. Тот был ещё жив, но умирал.

— Ну и зачем это было делать? — удивилась тётя Луиза. — Вам лишь бы пострелять! Впервые вижу говорящего григио!..

— А я вот, мама, так ни одного до сих пор и не увидел! — ехидно заметил Бенедикт.

— Но он же говорил! — возмутилась женщина, всплеснув руками.

— Пусть нормально говорить научится, а потом приходит! — буркнул Дан, стараясь не смотреть на дело своих касадорских рук. Ещё немного, и он, упаси Боже, привыкнет к этому странному аборигену. А там уже и до потери репутации честного касадора ой как недалеко!..

— Точно, Дан! А то воет, как привидение! — согласился Марко.

В этот момент григио, видимо, не выдержал, и на мозги людей всё-таки обрушился страх. Страх смерти, страх перед людьми, страх неизвестности… Члены вадсомада со стонами хватались за головы, пытаясь унять поток чужих мыслей, которые доставляли почти физическую боль. Преодолевая отчаянное сопротивление собственного тела, Дан направил револьвер на голову раненого григио и выстрелил.

Пуля прекратила мучения как аборигена, так и членов вадсомада. Тело убитого, наконец, расслабилось и развалилось на земле, а люди, отпустив многострадальные головы, растерянно оглядывались — будто искали причину, по которой они тут оказались.

— Да, — хмуро сказал Дан. — Пусть по-нашему заговорит сначала…

— Неплохая, кстати, кость на доспехе! — практично заметил старик Джон. — Как у сандоклёра.

— Ну так давай снимем и приспособим! — предложил Мигель.

— В самом деле! — обрадовалась тётя Луиза. — Уже столько пропустили этого добра! Давайте использовать… Но всё-таки мне кажется, что сначала надо было с ним поговорить!

— Вот как научится нормально общаться, так и поговорим! — согласился Дан. — И давайте быстрее ужин доедать… Спать хочется.

Возможно, кого-то удивит, почему касадоры упорно не желали общаться с григио — хотя сразу было видно, что именно поговорить он и пытается… Однако в этом нет ничего удивительного, ведь любой касадор — приземлённый и лишённый романтики тип. Он любит набивать брюхо вкусной и простой едой, любит деньги, добычу, свой фургон и своих воллов. Он даже готов умереть, если понадобится. Однако ни один касадор не готов умереть из простого любопытства — в Марчелике слишком любопытные долго не живут. Естественный отбор, так сказать…

Вот, например, перед тобой стоит григио — и он воет. Значит, его надо убить! И этому нехитрому правилу следует уже несколько поколений касадоров, передавая его из уст в уста через время и пространство. И беда этого правила в том, что оно никак не разделяет просто воющего в предвкушении битвы григио — и григио, воющего членораздельно! Поэтому под него подпадает совершенно любой григио: «Увидел григио — пристрели». Проще только правила, касающиеся хаблов: «Пристрелить!». Результат вроде бы тот же, а слов — немного меньше.

Возможно, кому-то покажется, что кто-то из касадоров готов был поступиться этим правилом. Однако и такое впечатление будет в корне неверным, потому что нарушить правило не готов был ни один член вадсомада. И даже Луиза, которая иногда старалась взывать к голосу разума своих товарищей, вовсе не отказывалась от правила. Она лишь делала допущение, что григио можно сначала выслушать… Перед тем, как пристрелить! Но, так или иначе, итог для григио всегда был одним и тем же. А значит, и касадорское правило никто не нарушал.

И даже Дан, понимая, что григио пытается идти на контакт, не пытался спорить с правилом. Наоборот! Он неукоснительно следовал ему — так строго, что удивлял даже своих соратников. И делал он это потому, что, когда придёт время нарушить правило, все те, кто шёл вместе с ним, должны согласиться с таким решением. Иначе его поступок вызовет лишь порицание, непонимание и подозрения.

Подобная тактика может показаться странной — но это единственная тактика, которая работает в среде касадоров центральных равнин Марчелики. Их жизнь регулировалась именно такими простыми и понятными правилами. И это были те неписаные законы, которые они ценили и уважали. А поскольку было этих законов немного, то нарушение каждого из них должно было иметь самые веские причины. А иначе авторитет Дана рассыпался бы невесомой пылью раньше, чем он сумел бы объясниться…

Впрочем, была и ещё одна причина, по которой Дан старался правила не нарушать. Она была проста и понятна: на центральных равнинах Марчелики все правила были написаны кровью. И даже единичный отказ от их выполнения мог послужить в будущем причиной гибели его людей. А Дан всё-таки был сознательным парнем и рисковать своими людьми понапрасну не хотел.

Чаша Спокойствия, окрестности монастыря святого Петра, в дне пути от Лилитауна, Марчелика 1 июля 1936 года М.Х.