Однажды в Москве. Часть II

– Поди разберись, это совпадение или проделки Бога. Хотя в Афгане я с чем-то похожим столкнулся. Служил у нас некто Маликов Иван. Разгильдяй был до невозможности. Целыми днями не просыхал. Подружился с нашими узкоглазыми, обкуривался. Ну да не в этом дело. Он на шее носил, до сих пор помню, большой такой железный крест. Такие попы носят. Говорил, от дедушки на память. Родня вспугнула, что, если крест снимешь, умрешь. Потому он болтался у него на толстой веревочке до того судного дня, когда их отделение под Газни во время зачистки в засаду попало. Всех замочили. Один этот выжил. Говорил, помнит, что какая-та волна швырнула его на землю, он головой стукнулся обо что-то и отключился, а убитый товарищ закрыл его телом и измазал кровью. Его даже не добили, настолько он мертвым казался. После выяснилось, что пуля пробила броник и оторвала пол креста. Даже кожу не задела. Правда грудь была черная от убойной силы. Подышал пару дней через заднее отверстие, этим и обошлось.

С этим оторванным раритетом и демобилизовался он прямиком в монастырь. Сослуживцы видели, волосы отрастил, бороду… Но под рясой у него тельняшка. А на ней этот сломанный крест…

“В монастырь… А мне куда?”

Зашла Сусанна с подносом. Разложила графинчик с водкой, соленье, бутерброды с колбасой и сыром. Так же беззвучно вышла.

– Ты я вижу здесь свой… – заметил, как бы невзначай Тощий. – Тут вроде армяшки водились.

Я разлил водку по стаканам:

– Хозяин умер от болезни. Точку завещал мне. Между нами, его должок. Он пытался лечиться, в долги влез.

– Понятно… А почему к тебе, а не к своим?

– Я тоже свой. Ты забыл, я с ними породнился.

– Ну да… – он замолчал и глотнул водки.

– Да я и сам не в курсе был до сегодняшнего дня. Женщина, которая нас обслужила, его доверенная. Она и передала мне завещание и документы. Вот… – кивнул я на открытую папку на столе.

– У каждого своя смерть… – Тощий выглядел рассеянным. – Ну что, помянем, кого потеряли? Не будем ждать третьего, нет настроения…

…Понюхав ломтик злеба, я спросил:

–Ты зачем хотел меня видеть, Трофим?

– А ты как думаешь?

– Думаю, по Краснопавловску сюжет с бытовухой не проходит. Менты взбунтовались, ведут параллельное расследование. Привлекли журналистов, раздули дело. Теперь хотите подбросить следствию кавказскую версию.

Тощий глотнул остаток водки:

– Нужен твой фээcбэшник.

– У вас что, других нет?

– Есть, но не по этой теме.

– …

– Надо замять. Дело стоит на контроле у президента. Куцеба, сука, улизнул. Теперь, видимо, будет сколачивать новую команду… Все равно не жилец! – он зло подытожил.

“Опять все по кругу…”

– Трофим, зачем вы так ненавидите Куцебу?

Тощий удивленно посмотрел:

– Не понял…

– Послушай, я разузнал. Он специализировался по странам хенде хох35 по линии ПГУ КГБ36. Засвечен в связях с палестинцами, с Красными бригадами37, с РПК38, со всеми леваками так или иначе финансируемыми ранее русскими. Короче, профи высокого полета.

– Изложи яснее… – Тощий сосредоточился.

– Если вы свои действия и далее будете строить в формате мести, то так и будете топтаться на месте. У нас поговорка: если кошку припереть к стене, то она стопудово набросится, да будь ты хоть львом. Куцеба вновь атакует, когда подготовится и нащупает уязвимые места. Надо договориться.

– И как ты все это представляешь? – Тощий не сводил с меня вновь застывший взгляд.

– Профессионал такого уровня не может не понять, что в случае сближения позиций ГРУ и ФСБ – двух мощных силовых структур со всеми их ресурсами, его дело обречено. В настоящем, насколько я понимаю, это и происходит. Ему надо дать возможность уйти со своим капиталом за бугор, гарантировать личную безопасность, безопасность семьи…

– Семья у него давно в Германии… – Тощий перебил и после паузы продолжил:

– Они с женой вроде в разводе, но это не так.

– Семья – уязвимое место для любого нормального человека. Если Куцеба реально почувствует, что его близким угрожает опасность…

– Жена еврейка – Ада Эйзман. Она по этой линии и иммигрировала. Живет с родителями и двумя детьми в отдельном особняке под Магдебургом. Профессиональная охрана. Но, как ты знаешь, любой бастион уязвим.

“Кажется я вовремя, Куцеба…”

– Нельзя трогать его семью, Трофим.

– Это почему?

– Да потому, что он после превратится в бешеную собаку, и война пойдет не на жизнь, а насмерть.

– Она и так идет. Забыл, скольких наших положили?

– А скольких вы? Так и будете истреблять друг друга? Как вы собираетесь воссоздать Союз с обескровленными силами?..

Тощий не ответил. Проследив его взгляд, устремленный в пустоту, я потянулся и наполнил стаканы по второму.

– Хорошая у тебя команда, – вдруг изменил он тему. – А где та девица? Ну, сеструха этих братьев?

– В Баку улетела… – я поднял стакан и вопросительно глянул.

– В Баку, значит… А ты в курсе, что там происходит? – казалось, он мой жест не заметил.

– Н-нет… – замкнувшись в своем мире, я действительно невнимательно следил за новостями. Я насторожился.

– Сплошные аресты военачальников и должностных лиц. Чистка идет.

– Ну и что? – думаю, я смог изобразить недоумение, хотя в сердце екнуло.