Однажды в Октябре

Глянув на часы, я понял, что все закончилось в течение часа. Десантной армады больше нет, и в любой момент я могу отдать приказ, обрекающий на ту же участь и немецкие линкоры. Сейчас все зависит только от их командиров, и высшего командования. Эфир забит морзянкой. Все, теперь, при любом изменении обстановки, меня немедленно поставят об этом в известность.

А мне сейчас надо спуститься к себе, и оттуда попробовать выйти на связь с Тамбовцевым по закрытому каналу. Надо узнать, как там у них идут дела с величайшим человеком ХХ века.

12 октября (29 сентября) 1917 года, 05:05, Петроград. Кавалергардская улица дом 40, типография газеты «Рабочий путь»

Александр Васильевич Тамбовцев.

После моего заявления Сталин, что называется, слегка и ненадолго впал в ступор. Он минуты две молчал, не отрывая взгляда от пламени на конце фитиля керосиновой лампы. Потом он встрепенулся, и внимательно посмотрев на Бесоева, спросил у него (он, видимо, считал Николая Арсеньевича морским офицером, несмотря на сухопутную форму),

— Товарищ старший лейтенант, какими силами германцы намереваются прорваться в Рижский залив?

— Товарищ Сталин, — четко рапортовал Бесоев, — командование германскими вооруженными силами задействовало для осуществления операции «Альбион»: десять линкоров, один линейный крейсер, девять легких крейсеров, пятьдесят восемь эсминцев, семь миноносцев, шесть подводных лодок, двадцать семь тральщиков, четыре прорывателя минных заграждений, пятьдесят девять патрульных судов, один минный, два сетевых и два боновых заградителя, пять плавучих баз, тридцать два транспорта, и ряд других кораблей — в общей сложности триста пятьдесят одну единицу. Для захвата островов немцы выделили десантный корпус генерала фон Катена — около двадцати шести тысяч человек, двести двадцать пулеметов и сорок орудий. Операция по высадке десанта должна начаться сегодня на рассвете ровно в шесть тридцать по петроградскому времени.

— А какие силы у русских войск, защищающих Рижский залив? — спросил Сталин, — я слышал, что подступы к заливу заминированы и прикрыты огнем мощных береговых батарей.

— Товарищ Сталин, — вмешался в разговор я, — В настоящий момент, русский флот имеет в районе боев: два броненосца времен русско-японской войны, два броненосных крейсера, один бронепалубный крейсер, три канонерки, двадцать шесть эсминцев, семь миноносцев, три подводные лодки, три минных заградителя и другие корабли, всего сто двадцать пять единиц. Наиболее мощные береговые батареи, это: 305-мм батареи на мысе Церель и на мысе Тахкона. Ну, и еще одиннадцать тысяч якорных мин, выставленных в этом районе. А о сухопутных войсках, защищающих острова, можно сказать, только то, что они деморализованы и практически небоеспособны. Гарнизон острова состоит из мобилизованных третьей очереди, почти полностью разложившихся, и готовых, скорее сдаться, чем оказать сопротивление врагу. В лучшем случае эти части способны на организованное отступление. Подчиняющиеся Центробалту отряды матросов-большевиков конечно боеспособны, но в случае высадки десанта не смогут повлиять на ситуацию из-за своей малочисленности. Вся операция спланирована для того чтобы организовать захват со стороны суши Церельской батареи.

— Да, положение действительно серьезное, — Сталин озабоченно прошелся по комнате, — немцы могут прорваться в Рижский залив и выйти к Ревелю. А там и до Петрограда рукой подать. Товарищи, вы точно уверены в своих сведениях?

— Товарищ Сталин, — сказал я, глядя прямо в глаза будущему генералиссимусу, — мы совершенно точно осведомлены о планах германского командования. Но у нас есть твердые основания считать, что сейчас в нескольких милях западнее залива Тагалахт на острове Эзель происходят события, которые поставят жирный крест на немецких планах прорыва в Рижский залив, и их десантная операция закончится полным провалом. Германские войска и флот понесут такие значительные потери, что после этого поражения утратят наступательный потенциал, и начнут искать возможность заключить с Россией сепаратный мир.

Вы помните, что немцы уже закидывали удочки на эту тему — через фрейлину императрицы Марию Васильчикову в декабре 1915 года, и через члена Государственной думы Александра Протопопова в Стокгольме в 1916 году. За мир с Россией выступают такие влиятельные персоны в Германии, как гроссадмирал фон Тирпиц, дипломаты Ульрих Брокдорф-Рантцау и Хельмут Люциус фон Штедтен. Стать посредником в переговорах между Россией и Германией вызвался племянник вдовствующей императрицы Марии Федоровны датский король Кристиан Х.

— И какие условия мира предлагали германцы? — заинтересованно спросил у меня Сталин.

— Речь шла о территории Польши и части Прибалтики, — ответил я, — Взамен немцы предлагали России приращение ее территорий за счет… своей союзницы, Австро-Венгрии…