Однажды в Октябре

— Полностью согласен с вами, Иосиф Виссарионович, — ответил я, — только дело, скорее, не в несовершенстве человека вообще, а в том, что слишком многие порочные по натуре люди пытаются дорваться до управления государством. И дорвавшись, они в борьбе за власть льют кровь людскую потоками, даже реками.

— Да, вопрос власти — наверное, один из самых важных в политике, — осторожно сказал Сталин, — как в вашем времени все обстояло? Ну, в общем, после того, как победила революция, и был низложен Керенский.

— Иосиф Виссарионович, — я посмотрел ему прямо в глаза, — мы предполагали, что вы зададите нам подобный вопрос, и подготовили для вас небольшой фильм, посмотрев который, вы многое поймете. Я сейчас включу аппарат для просмотра фильма — у нас он называется ноутбук, и выйду, чтобы вам не мешать. Вы посмотрите его. Когда же я вернусь, то, можете задавать мне какие угодно вопросы.

Настроив ноутбук, я щелкнул мышкой, запустив фильм, и развернув его экраном к Сталину, вышел к радистам. У них я выяснил, что известие о том, что Керенский готов передать власть большевикам, уже доложено адмиралу Ларионову и участникам совещания. Реакция самая различная: Дзержинский доволен, кажется его аналитический мозг «срисовал картинку» и оценил «красоту игры». Теперь нам с ним будет легче сотрудничать. Генерал Бонч-Бруевич сразу же стал прикидывать расклад политических сил, а контр-адмирал Пилкин глубоко задумался, впрочем, пока воздержавшись от комментариев. Но особых эмоций это известие ни у кого из них не вызвало. Может быть потому, что «Главноуговаривающий» у всех уже сидел в печенках. Пусть думают. Самое интересное начнется завтра.

Примерно через час, я зашел в комнату к Сталину. Фильм, похоже, кончился всего пару минут назад. Иосиф Виссарионович сидел, тупо уставившись в экран, разминая пальцами папиросу, и не замечая, что бумага уже порвалась, и табак сыпется на пол. Услышав, что открылась дверь, он повернулся ко мне, и взгляд его стал осмысленным.

— Вот значит как, Александр Васильевич, — голос Сталина звучал глухо, — из-за этой самой власти бывшие мои товарищи, с кем я вместе сидел в тюрьме, с кем был на каторге и в ссылке, будут интриговать, поливать друг друга грязью, словом, вести себя хуже, чем самые заклятые наши враги. Что происходит с людьми, Александр Васильевич, — сказал он горечью, — как можно им верить?

— Верить людям надо, Иосиф Виссарионович, и без веры этой жить нельзя. Но надо помнить, что не все люди могут устоять перед богатством, властью, славой и почестями. Многие из тех, с кем вы делали революцию, не смогли устоять.

Сталин задумчиво посмотрел на заставку на мониторе. — Александр Васильевич, скажите, у вас есть еще такие же фильмы о том, что произошло в вашем мире? Я бы очень хотел познакомиться с ними. Или книги — я обещаю, что кроме меня никто не узнает, что в них написано.

— Иосиф Виссарионович, — сказал я, — вы ведь прекрасно поняли, что в нашей истории именно вы стали человеком, который сумел снова собрать порушенную Российскую империю, и превратить ее в великую державу. Под вашим руководством наша страна выиграла, пожалуй, самую страшную в истории войну, когда вопрос стоял даже не о независимости, нет, о самом существовании нашего народа. И во всех этих делах рядом с вами были соратники, которые вам не изменили, устояли перед соблазнами. Вот на них и надо опираться.

Но вы узнали и о тех, кто был злейшим врагом вашим, тот, для кого Россия — всего лишь «охапка хвороста» для разжигания пожара «мировой революции». Да и мировая революция этим людям, в общем-то, не нужна. Они хотят власти, поклонения, возможность распоряжаться чужими жизнями для удовлетворения собственного тщеславия. Вы прекрасно знаете, о ком я говорю?

— Знаю, — коротко ответил Сталин, — и обещаю, что сделаю все, чтобы не допустить их к власти. Как и тех, кто видел в революции лишь возможность набить свои карманы и стать новой коммунистической аристократией.

— Вам придется нелегко, — сказал я, — но, Иосиф Виссарионович, мы обещаем вам, что окажем вам любую помощь в борьбе с теми, о ком вы сейчас говорили.

Сталин немного успокоился. Он достал из кармана куртки блокнот и карандаш. Положив их на стол, он внимательно посмотрел на меня.

— Александр Васильевич, подскажите, кого бы вы порекомендовали в качестве членов нашего будущего правительства. Кстати, мне понравилось то название, какое было придумано в вашем времени для людей, должности которых соответствуют министерским. Народный комиссар, — а что, красиво!

— Неплохо, тем более что слово «министр» себя, с подачи господина Керенского, окончательно дискредитировало. А в качестве председателя Совета народных комиссаров я бы порекомендовал вас, Иосиф Виссарионович. В нашей истории вы тянули всю практическую работу, в то время как другие занимались пустопорожней болтовней. Вы умели сами работать, и заставлять работать других. Что называется, руководитель от Бога.