Однажды в Вестеросе (СИ)

Кони посмотрели на него и заржали, словно бы поняли человеческий язык. Эртур горько усмехнулся: ах, если бы это было так.

— Ну, ступайте. Скачите домой! – он, что есть силы, прошёлся ладонями по лошадиным задкам.

Кони встали на дыбы, громогласно заржали и сорвались с места. В сторону Звездопада. На душе Дейна стало немного спокойнее: они выбрали верное направление. Не то, чтобы гвардеец в них сомневался, но всё равно это успокоило его немного. Теперь оставалось лишь надеяться, что ничего в пути не случиться.

Дорниец почувствовал на спине взгляд. Он обернулся к башне и задрал голову. В одном из узких, неостеклённых окон гвардеец увидел фигуру Освелла. Тот задержался лишь на пару секунд, а затем скрылся. Дейн вновь повернулся туда, куда ускакали кони: они как раз достигли леса и юркнули в зелень.

— Скачите домой, — прошептал Эртур еле слышно.

Пусть в затею с лошадями с горем пополам верил один только Дейн, однако их отправка в Звездопад немного улучшила всеобщее настроение. За время, что они ждали ответа либо приезда гостей, гвардейцы решили больше не покидать башню надолго, а уж тем более не светить своими лицами в ближайших деревнях. Провизию теперь они добывали в лесу, благо проблем с этим не было, ведь на много миль вокруг никого, кроме беглецов из столицы, не было.

Эртур с Освеллом разговаривали теперь реже. Но однажды им пришлось отправиться на охоту вдвоём. Обоих это несильно напрягало, а охотиться молча было даже удобнее. Они друг другу совершенно не мешали, благодаря годами выдрессированному навыку командной работы. За долгое пребывание в Башне Радости Дейн начистил и починил арбалеты, найденные в сундуках ещё в первые дни, когда они только более-менее обустроились в этом месте. Долгое время от них толка им не было. Пока не пришло время добывать еду самостоятельно.

Гвардейцы продвигались медленно и почти бесшумно. На поясе у Дейна было уже несколько рябчиков, а Уэнт обзавёлся тройкой тушек кроликов. Улов был удачный. Не каждый день так везло. А это означало лишь, что ближайшие несколько дней голова их о еде болеть не будет. Но безмолвно согласившись друг с другом, гвардейцы ещё не собирались возвращаться. Коли уж судьба была на их стороне.

Часами двумя позже они уже особенно не таились. Эртур разулся и, связав шнурки между собой, закинул ботинки на плечи. На нём был тёмные штаны с вставками из потёртой кожи и свободная рубаха из грубой ткани. Освелл был одет не менее просто, разве что на нём была ещё жилетка цвета тёмного дерева. Вскоре они добрались до ручья и с удовольствием освежились.

— Доброго дня, господа хорошие.

Дейн по колено стоял в ручье и чуть было не вздрогнул от неожиданности, как трусливый мальчишка. Они с Освеллом обернулись. На противоположном берегу стоял мужчина лет, быть может, тридцати. Он широко улыбался и энергично махал рукой.

«Дурак, что ли?» — пронеслось в голове у Освелла.

Эрутр привычно хотел положить руку на эфес меча, но лишь загрёб пальцами воздух. Холодок пробежался по его спине.

— Рад хоть кого-то живого здесь встретить! А вы откудава будете? – незваного гостя, похоже, озадаченные лица гвардейцев совершенно не смущали, он двинулся к ним ближе.

Дейн инстинктивно сделал несколько шагов назад, поравнявшись с Освеллом.

— Пугливые вы нейкие, — с сомнением произнёс мужчина, почесав подбородок. – Чего ж так? Мамка в детстве била?

Эртур и Освелл переглянулись, и последний заговорил первым:

— Доброго и вам. Никак не ожидали тут кого-то встретить.

— Хаваетесь что ль? – усмехнулся мужик.

Дейн сильно напрягся: для гостя это была крайне неудачная шутка.

— Нет, — на удивление спокойно отозвался Освелл, выходя из воды на берег. – Охотимся. Еду добываем. Мы путешественники.

— Ага, бродяги, значится. Называйте вещи своими именами. С цирком аль сами по себе?

— Сами. Брат мой историей увлекается, знаете ли. Во что бы то ни стало, захотел увидать Валирию.

— Не больно-то он на брата твоего похож, — сощурил глаза гость. – Только если мамаши разные были. И папаши, — он сам засмеялся своей шутке.

Гвардейцы же не отреагировали.

— А чего молчаливый он такой?

— Так немой же, — не растерялся Освелл, поднимая с земли туши кроликов и прилаживая их обратно на пояс. – Ты прав, матери разные.

— Смешной он. Злой какой-то. Постой-ка, — мужчина сделал ещё несколько шагов вперёд, приглядываясь, — я лицо твоё уже видел где-то.

«Замолчи, дуралей, подпишешь себе приговор», — взмолился Эртур, однако уже прикидывая, как быстро он сможет справиться с гостем.

— Это вряд ли, — ответил Уэнт и закинул за спину арбалет.

— А я вот точно уверенный, что видал братца твоего! Только б вспомнить где.

Эртур повернулся к мужчине спиной и взглянул на Освелла исподлобья. Но по тому сложно было понять, что твориться в его голове. Дорниец нарочито медленно собирал разбросанные у воды вещи, чтобы не выдать своего возбуждения. А мужчина продолжал говорить:

— О! Ну, ничего себе штуки мать-судьбинушка выкидывает, а? Видал я тебя на объявках, что на ратуше наклеены. Ну, вот голову на отсечение дам. Ты что ж это, варюга какой аль… — он замолчал внезапно.