Однажды вечером (сборник)

– Намекаете, что у меня фигура узника Бухенвальда? – злым шепотом осведомляюсь я.

– Что вы! – восклицает он в полный голос. – У вас замечательная фигура!

На его возглас народ оторвал головы от тарелок и с любопытством меня оглядывает. Счастливчики! Питаются и горя не знают. А мы точно на заклание ползем. Сели, здороваемся, получаем удар по обонятельным рецепторам. Иван Дмитриевич начинает чихать и сморкаться. Я с тоской смотрю на суп – он пахнет всеми шанелями, вместе взятыми.

Мне кажется, я нахожу простое до гениальности решение: вставить в нос затычки. Товарищу по несчастью, Ивану Дмитриевичу, перед обедом предлагаю два ватных шарика – закупорьте нюхательные каналы.

Никогда не пытайтесь принимать пищу с забитым носом! Два физиологических процесса – дыхание и глотание – взаимосвязаны и параллельно не осуществимы!

Я захлебнулась на третьей ложке харчо. В благом порыве и с немалой силой Роза хлопнула ладонью по моей спине. Я клюнула в тарелку носом, из которого вылетели тампончики. Иван Дмитриевич вскочил, подхватил меня и помчал к выходу.

Он держал меня под мышкой, как баул с костями, ногами до пола я не доставала. Так мы гарцевали по главной аллее. Сквозь судорожный кашель мне удалось провопить:

– Что вы делаете? Как вы смеете! Верните меня на землю!

– Вы не понимаете! – гундосил (затычки в носу!) Иван Дмитриевич, не останавливая бега. – Один известный физик умер, поперхнувшись кашей. Вам срочно нужна врачебная помощь!

Без врачебной помощи я обошлась, вырвалась из рук доброго самаритянина в вестибюле медицинского корпуса. Кашель утих, и я хотела было «поблагодарить» Ивана Дмитриевича, но, увидев его глаза, растерялась. Он возвышался надо мной как Гулливер над Дюймовочкой. Шумно дышал ртом, восстанавливая дыхание, из африкански раздутого носа торчали комочки ваты, и он смотрел на меня… Я никогда не предполагала, что мужские глаза могут излучать столько заботы и доброты. Так смотрела моя собака Долька. В голове родилась шальная мысль: «Сейчас он высунет язык и лизнет мою щеку». Розины духи определенно стали сказываться на деятельности моего мозга.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Иван Дмитриевич.

– Никаких собачьих нежностей! – Я погрозила пальцем, развернулась и ушла.

В номере посмотрела на себя в зеркало – лицо цвета вишни. А еще говорят, у меня малокровие!

* * *

Иван Дмитриевич подловил меня после процедуры под названием кислородные ванны. Замечательная штука, но аппетит возбуждает зверский – теленка бы съела. Зажаренного, на вертеле… В последние дни все мои мечты о кушаньях, сны – исключительно гастрономические.

Мы прогуливаемся по аллее. Первооснову наших страданий деликатно не упоминаем, но обсуждаем, как от нее избавиться.

– Надо что-то делать, – говорит Иван Дмитриевич, – так продолжаться не может. Я приехал сюда работать, статью в научный журнал обязался написать. И не могу за компьютер сесть, потому что от голода страдаю. Послушайте! Давайте напросимся к ней в гости и украдем этот чертов флакон с духами?

– Вы что, не чувствуете? У нее батарея разных флаконов.

– Ничего я не чувствую! У меня аллергия на духи. Будто две спицы в ноздри вставляют и прямо в мозг загоняют. Мне уколы стали делать от аллергии. Чудовищно нелепая ситуация! Работать не могу, постоянно хочу есть. И на инъекции вынужден ходить.

Я посмотрела на него с сожалением: вот вляпался! И ведь Роза для него старается, благоухает! Она не оставляет попыток соблазнить Ивана Дмитриевича: призывно колышет выдающимся бюстом, засыпает вопросами и намеками. Ваня, почему вы на танцы не ходите? Сегодня фильм интересный, купить вам билетик? Ах, Иван, вы такой загадочный мужчина! Где же лежит отгадка?

«В пустом желудке, – хочется брякнуть мне. – Милая, голодного мужика очаровывать – все равно что кокосовый орех пальцами открывать».

– Пойдемте вечером в ресторан, – приглашает Иван Дмитриевич. – Я узнал, здесь один неподалеку расположен.

– Платим каждый за себя, – предупреждаю я.

– Все равно, – отмахивается он. – Только бы поесть по-человечески.

О столовой санатория забыто. Мы изучили окрестности и нашли: приличную шашлычную, рабочую столовую с отменными борщами, пирожковую (удобно на завтрак) и недорогой ресторан с живой музыкой.

Через несколько дней я столкнулась с Розой на физиотерапии. Она обдала меня мощным парфюмерным зарядом и похвалила:

– Молодец! Как мужика охмурила! Знаю, он тебя по ресторанам водит. А с виду не скажешь, что ты такая шустрая. Да я не в обиде. Познакомилась с одним, нефтяник из Тюмени. Страстный мужчина! Не пропали наши путевки. Точно?

Возразить мне было нечего. Я стремительно наращивала массу тела. Я всегда поправляюсь, когда влюблена.

Разговор начистоту

Откровенные исповеди и задушевные беседы в поезде любят те, кому редко приходится ездить. Для меня лучшие попутчики – непьющие глухонемые.