Однажды весенней порой

Книга была тяжелая, переплетенная в темно-красную, цвета вина, кожу, и перед каждой картинкой был вложен лист папиросной бумаги. Гравюры были цветные и очень точно воспроизводили тончайшие оттенки оперения птиц Рут и Джо долго рассматривали изображение удода.

- Может, я уже никогда в жизни не увижу больше такую птицу. Они редко залетают сюда. Но я все-таки видел ее однажды. И этого не забудешь.

Джо знал также, где водятся зимородки - над ручьем, в дальнем конце райдаловского леса, - и однажды жарким тихим послеполуднем повел ее туда и по дороге учил, как надо двигаться, чтобы никого не вспугнуть. На синеве птичьих крыл играли блики сверкающей глади ручья.

- Я никому не говорю, где их гнезда, - сказал Джо. - Я прихожу сюда один.

- Но ты же привел сюда меня.

- Ну да.

- И не боишься, что я расскажу кому-нибудь?

Джо, полу отвернувшись, глядел за ручей, туда, где полого поднимался вверх противоположный берег.

- Ты - нет, - сказал он. - Ты не расскажешь.

Так между ними возник первый секрет, и Рут хотелось сказать что-то, выразить ему свою благодарность, но у нее не нашлось слов. Это было три года назад. Джо только что сравнялось одиннадцать лет, он был совсем еще маленький мальчик, с короткой стрижкой ежиком, и все же уже тогда была в нем эта удивительная мудрость и умение постигать мир.

Джо съел яичницу, вымыл и вытер тарелку. Рут стояла возле стола. Воспоминание о том, как она возвращалась домой с рынка, и о последнем вечере, проведенном с Беном, светлым отблеском лежало на мраке, заполнившем ее мозг. Она чувствовала себя как бы отстраненной, отторгнутой от окружающего мира. Время остановилось в то мгновение в саду, когда ей передалось, что Бен умирает. И она не могла поверить, что оно когда-нибудь потечет снова.

Джо провел кончиками своих широких пальцев по граням кристалла.

- Розовый кварц.

- Да. Я раздобыла его в Тефтоне. В подарок Бену.

- Есть и желтый кварц, желтый, как масло, ты можешь купить и такой. Бывает и белый, и голубой. Но голубой редкий.

Бен-то ведь сказал, что Джо наверняка все знает о кварцах.

- Его тут могут нечаянно столкнуть на пол. Расколоть. Ты бы положила его на рабочий стол.

- Нет. Пусть лежит здесь.

Ничего не надо менять. Ничего. Она подумала, что Бен мог умереть днем раньше и никогда не увидеть кристалла, не узнать, какой она хотела сделать ему подарок. Но он узнал.

Когда плита раскалилась, Рут решила принять ванну и стала с судорожной поспешностью стаскивать с себя одежду, которая была на ней весь предыдущий день и всю ночь, и она чувствовала себя в ней неопрятной.

Едва тело ее погрузилось в горячую воду, ей показалось, что оно словно бы тает или уплывает куда-то далеко-далеко на этой мягкой, убаюкивающей волне, и это отвечало ее желанию; намыливая руки, ноги и живот и ополаскиваясь, она чувствовала удивительное успокоение, и ей вспоминалось при этом, как ее купали, когда она была еще ребенком.

Она подумала: "Пока я лежу здесь и вокруг меня вода, ничего не может произойти".

Она закрыла глаза, и сквозь веки просочился струящийся бледно-зеленый и голубой свет, а на фоне его что-то серебрилось и сияло, словно далекая звезда. Ноги ее в воде казались невесомыми. Может быть, именно так и тонут, и она, словно бы идя на дно, не испытывала ни страха, ни боли и не пыталась противиться погружению. Ей казалось, что Бен здесь, подле нее, и лицо его слегка хмурится, но не сердито, а словно бы недоумевающе. Ей хотелось протянуть руку, коснуться его лица, но он отдалился куда-то и стал для нее недосягаем. Но это не встревожило ее, она готова была лежать так в воде вечность и ждать его.

- Рут...

Голос донесся откуда-то из другого мира.

- Рут.

И стук в дверь. Она открыла глаза, но не могла сообразить, кто это зовет ее. Никто не должен был прийти сюда.

- Ты слышишь меня? Рут! С тобой ничего не случилось?

Джо.

Вода в ванне совсем остыла, поверхность ее подернулась тусклой мыльной пленкой. А кожа на пальцах Рут побелела и сморщилась.

- У меня все в порядке.

- Я схожу напою осла.

Рут совсем забыла про него.

Она вышла из ванны, полностью очнувшись, и почувствовала холод. Белизна стен, белизна фаянсовой раковины и ванны, блеск оконного стекла слепили ее, резали глаза, ей захотелось защититься рукой от этого слишком яркого света; она принялась вытираться, и полотенце было грубым и жестким и царапало ей кожу. Она вернулась из своего сна, где ей было так тепло и спокойно, в эту унылую комнату. И все было слишком реальным, чтобы это вынести.

- Может, мы сыграем с тобой? - сказал Джо. - В шашки или, если хочешь, в домино.

На дворе моросил дождь - мелкий, похожий на туман, - и небо было сизо-серым, как крыло чайки. Рут подумала, что уже далеко за полдень, а может быть, и того позже, кто его знает. Джо съел кусок холодного мяса, а она выпила молока, а потом еще чаю. Дом, казалось, полнился шипеньем, бульканьем (кипел чайник) и привкусом и запахом темных, прелых листьев. Когда она не пила чая, рот у нее становился сухим, как мел.

Что сказал Джо? Она поглядела ему в лицо, стараясь припомнить. И не могла. Дождь шелковыми нитями струился по стеклам окон.