Однажды…

— Не пойму, в чем дело? — обиженно жаловался он близким. — Или японский слишком труден, или я поглупел…

МОЖНО ВЗГЛЯНУТЬ И ПО-ДРУГОМУ…

Князь Н. Б. Юсупов (1750–1831) — министр, член Госсовета, директор императорских театров, Эрмитажа, владелец и строитель известной подмосковной усадьбы Архангельское — отличался чрезвычайной моложавостью, гордился этим качеством и не упускал случая кольнуть им сверстников. Как-то раз он пристал к своему одногодку графу Маркову:

— Посмотришь на тебя, — говорил он, — и сразу видно, что ты уже служил, а я вот — еще в школу ходил!

Марков, взглянув на Николая Борисовича с сожалением, не замедлил с ответом:

— Что же это твои родители так поздно стали тебя грамоте-то учить?

НУ И БЕСТАКТНОСТЬ!

По воспоминаниям начальника политического отдела Департамента полиции П. И. Рачковского (1853–1911), один армейский строевой полковник, попавший служить в «охранку», был страшно обескуражен поведением неблагонадежных.

«Наблюдаемые, — жаловался он Петру Ивановичу, — возмутительно пренебрегают правовыми нормами и даже позволяют себе нагло уклоняться от установленного за ними секретного наблюдения!»

ЗНАЙ, С КЕМ ШУТИТЬ…

Однажды Николай I срочно вызвал к себе полицмейстера Петербурга Бутурлина и заявил ему: «Ты знаешь, что памятник Петру I украли? Приказываю в 24 часа найти его и поставить на место».

Здесь нелишне пояснить, что Бутурлин обладал в избытке усердием, чего никак нельзя сказать об его уме. Он тут же отправился на розыск, но, проезжая по Сенатской площади, обнаружил «пропажу». Незамедлительно вернулся и радостно доложил хозяину Зимнего дворца, что донесение на его высочайшее имя — чистое недоразумение.

Николай I рассмеялся: «Очнись, Бутурлин, сегодня же 1 апреля! Да и разве можно такую махину вообще украсть?»

Что происходило в уме ретивого полицмейстера, истории неведомо. Но факт остается фактом: ровно через год, 1 апреля, и он прибегнул к розыгрышу — во время посещения Николаем I оперы доложил ему, что горит Зимний дворец. Император спешно отбыл к месту пожара и, убедившись в отсутствии оного, потребовал объяснений. Затейнику на собственном опыте пришлось убедиться в том, насколько справедлива латинская поговорка «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку». Взбешенный Николай I изрек: «Ты дурак, Бутурлин! И не вздумай только, что это первоапрельская шутка. Завтра я непременно скажу тебе то же самое»…

Вскоре полицмейстер получил новое назначение — подальше от Петербурга.

ДИАГНОСТИКА НАЧАЛЬСТВА

Английский адмирал Дж. Фишер — главный инициатор создания «Дредноута» линейного корабля нового типа, содержавшего множество принципиальных технических усовершенствований, — отличался крайней резкостью характера и остротой языка. Как-то раз, отстаивая свои идеи на заседании в Адмиралтействе, он отозвался о присутствующих лордах как о ничего не понимающих в деле идиотах.

— Сэр! — остановил его председательствующий. — Не кажется ли вам, что в столь высоком собрании неуместны такие оскорбления?

— Здесь нет ничего обидного, сэр! — отрезал Фишер. — Для этих людей слово «идиот» не оскорбление, а диагноз…

А ЕЖЕЛИ НЕВТЕРПЕЖ?

Порошин — воспитатель цесаревича Павла Петровича — трепетно любил своего воспитанника и неустанно готовил его к исполнению грядущих императорских обязанностей. А пуще всего, внушал он наследнику российского престола, надо всегда помнить: государственные дела, как ничто другое, требуют осмотрительности, времени и терпения. Реакция наследника, как явствует из записи в порошинском журнале, была обескураживающей: «Его высочество, слушав, изволил покивать тут головушкою и сказать: „Но как терпения-та нет, где ж ево взять?“»

И действительно, именно поспешность, необдуманность в нововведениях, сумбурно проводимых Павлом I, который дорвался до власти лишь в 42-летнем возрасте, и послужили причиной его насильственного устранения — убийства.

СТРАШНЕЕ ПИСТОЛЕТА

Правнук «светлейшего» сподвижника Петра I — А. С. Меншиков (1787–1869), адмирал и острослов, имел затяжную «контру» с графом П. А. Клейнмихелем, главноуправляющим путями сообщения и публичными зданиями. Всему, что сооружалось ведомством последнего, Меншиков неизменно сулил провал — Исаакиевскому собору, мосту через Неву, Николаевской железной дороге… «А когда Клейнмихель, наконец, наберется храбрости и вызовет меня на дуэль, — публично предупреждал он, — я знаю, что ему устроить, вместо пистолета выберу железную дорогу. Предложу прокатиться до Москвы и посмотреть, кого из нас убьет!»

ПРОВЕРКА СЛУХА!