Одни несчастья

Отлично. Он хотя бы уловил суть происходящего. Это уже большой прогресс. И почему он тогда ведет себя так, будто я пыталась его сожрать? Насколько мне известно, обычно мужчины одобряют подобную инициативу, исходящую со стороны женщины… Или я была права в своих подозрениях и у Ватанабэ вовсе нет ко мне… интереса?

Я молодая красивая девушка, мне многие мужчины предлагали то, что сейчас я сама предложила этому ходячему недоразумению, так какого черта, позвольте спросить, он так странно себя ведет? Что со мной не так, если парень, который много раз признавался мне в любви, настолько сильно не желает со мной… переспать? Вон, зрачки расширенные, дышит загнанно. Неужели от страха? И так стыдно за то, что я буквально предлагала ему себя, а теперь еще и неудобно, что перепугала своей настойчивостью…

Во мне наверняка есть какой-то изъян.

— А ты имеешь что-то против? — угрюмо насупилась я, чувствуя себя невероятно униженной и обманутой. И самое обидное, произошло это по моей же вине. Я сама создала такую нелепую и непристойную ситуацию.

Физиономия тем временем у Ватанабэ с каждой минутой становилась все мрачнее.

— Вообще-то да.

Вот теперь точно захотелось сквозь землю провалиться. Или чтобы провалился раз и навсегда Такео. Ко всем чертям. Я зажмурилась, стыдясь посмотреть ему в лицо, и почувствовала, как он нежно взял в руки мою ладонь. Пришлось все-таки открыть глаза. Нужно же понять, что он вознамерился делать на этот раз.

Ватанабэ снова сидел вплотную. Я чувствовала его тепло, как и раньше. Стало чуточку легче.

— Джулия, пойми наконец, я собираюсь подарить тебе сказку, — неожиданно серьезно и решительно заявил мне он, беря мое лицо в ладони. Теперь не было ни единого шанса отвернуться. — Сказку о настоящей любви, которая непременно закончится для нас с тобой красивой свадьбой. Жить мы будем долго и счастливо и умрем в один день.

Я зачарованно смотрела на него. Говоря это, он как-то неуловимо изменился. Вроде бы тот же Ватанабэ, ничего нового. То же лицо. Те же глаза. Тот же мягкий голос. Но вместо мальчишки я увидела рядом с собой взрослого мужчину. Настоящего мужчину. Который был решительней и сильней меня.

— Ты поняла?

— Да… — судорожно кивнула я, чувствуя благоговейный трепет перед тем, кого я столько времени считала большим наивным ребенком. А сейчас вдруг оказалось, что ребенком была я сама.

— Поэтому прекрати уже мешать мне и все опошлять! — закончило свою отповедь мое личное солнце.

Ну почему меня угораздило влюбиться именно в него? Что же такого хорошего я совершила или чем так прогневала небо? Если я, по его словам, все опошляю, то он — усложняет. А мне и без того уже больно.

— Ты что, вообще?.. — фразу я закончить не решилась. Ведь меня только что просили не опошлять. Однако я не могла не спросить, желанна ли для него.

Но он и так понял. Ватанабэ Такео всегда прекрасно меня понимал.

— Издеваешься, да? — скривился как от боли он с видом великомученика и тяжело вздохнул.

Вот теперь до меня вообще не доходит, почему он настолько резко меня оттолкнул и не воспользовался таким щедрым предложением.

— Так почему тогда?

— Да люблю я тебя, глупая! — повысил голос он, вскочив на ноги и для надежности отойдя подальше, к окну.

Ватанабэ Такео никогда не повышает голос… Вообще никогда. И он не хмурится вот так неодобрительно… По крайней мере не тот Ватанабэ Такео, которого я знала. Но знала ли я его на самом деле? Я его любила, безусловно. Но знала ли я его настоящего?

— И как одно с другим связано?

Музыкант издал такой прочувствованный и преисполненный муки стон, что даже не по себе стало.

— Джулия Беннет, — твердо отчеканил он, — если ты не понимаешь очевидных вещей, то я не стану их тебе объяснять. У нас с тобой будет все как положено. После свадьбы. И точка. Так, чтобы когда ты рассказывала нашу историю детям, тебе не приходилось ничего стыдливо умалчивать или, хуже того, врать.

— Я никогда не выйду за тебя замуж, — понурилась я, намекая, что свой шанс он точно упустил, причем навсегда.

— Это ты так думаешь, — ехидно сообщили мне, и разговор закончился.

Такой идиоткой я не чувствовала себя уже очень давно. И уж тем более не с Ватанабэ, которого, как мне казалось, успела изучить вдоль и поперек как самое себя.

И снова между нами повисло молчание. На этот раз напряженное. Мое еще и сопровождалось обиженным сопением. Через минут десять Такео все это надоело, и он снова обнял меня за плечи, начав гладить по голове как маленького ребенка. Это и помогло мне успокоиться. Раз он хочет, пусть все остается так, как есть. Ведь именно такого его, правильного и благородного, я и люблю, верно?

— Последний романтик, — с грустной улыбкой сказала я, уткнувшись ему в плечо и вдыхая родной запах. Море весной…

— Ты заслуживаешь только принца, Джули. И только на белом коне, — ответил он.

Я резко отстранилась, чтобы посмотреть на очередное чудо — Ватанабэ, которого покинула привычная скромность.

А он с тонкой усмешкой добавил:

— Поэтому мне приходится прилагать бездну усилий, чтобы приблизиться к недостижимому идеалу ради тебя. Я все делаю ради тебя.