Одни вопросы

Яна сидела за кухонным столом, ела суп и размышляла, помыть ей голову или почитать биографию Римского-Корсакова. Не хотелось ни того ни другого. Поэтому девушка заползла под одеяло и написала Мире сообщение. Но подруга не спешила отвечать, и Яна задремала. Странный день закончился, но не закончилась история с Русмуз и вторым струнным.

Следующее утро Яна провела дома, занимаясь на скрипке и раздумывая, в чём пойти на оркестр. Репетиции студенческого оркестра в их училище были схожи с выходом на дискотеку в 90х. Сбор 80ти студентов в возрасте от 16 до 18 лет и не мог быть менее волнительным. Не то, чтобы Яна забывала, для чего они там встречаются, но мысли о симпатичном гобоисте лезли в голову всё утро. Поучив партии (7ая Бетховена) и прочитав статью в Википедии про Фанни Мендельсон, Яна решила заняться собой. Она наносила на лицо маску с активированным углем, когда позвонила Мира. Голос подруги был слегка нервным, но Яна решила, что у той, как всегда проблемы дома, и не стала расспрашивать, что не так. Мира жила вдвоём с отцом. Она редко рассказывала о своей семье, но все знали, что Мирин папа выпивает и имеет какое-то сложное заболевание.

Её не жалели и помощи не предлагали, так как Мира не выглядела, как человек, который нуждается в утешении. Даже лучшая подруга Яна не бывала у Миры дома и не знала, какие отношения у девочки с отцом. Подруги часто гуляли вместе по городу, сидели в кафе или у Яны дома. Мира не была скрытной, но никогда не говорила о своих влюбленностях, как это постоянно делала Яна, а чаще слушала. Мира редко звонила Яне и этот звонок, зажатый голос, пустые вопросы показались девочке странными. "Мирка, у тебя всё в порядке?" спросила Яна осторожно. Маленькая пауза и затем уверенный, прежний голос Миры: "Да, да, всё норм. Ты что-нибудь слышала нового про Русмуз? Будут у нас лекции?" – спросила она. "Мирка, да откуда мне знать? Я дома весь день, оркестра жду. Да и какая разница? Даже если случилось что-то или заболела – нам же лучше. Короткий отдых от её вечных загрузов".

Яна накрутила на палец прядь волос и задумалась о гобоисте. Весь день она задавалась вопросом, есть ли у Саши что-то с флейтисткой с первого курса. Решив, что скорее нет, чем да, она повеселела и начала собираться.

Репетиция прошла скучно. Дирижер постоянно останавливал оркестр, духовики не строили, струнные не могли договориться о штрихах. Дирижёр был рассержен и в конце концов распустил всех раньше по домам. Проходя мимо класса русской музыки, ребята наткнулись на приклеенную скотчем бумажку с написанным от руки объявлением. В нем стояло, что занятия 2ого струнного отменяются до конца недели. Радость от свободы смешалась с любопытством, ведь отменялись занятия только 2ого струнного. Ребята потянулись во внутренний дворик, чтобы обсудить новость.

Тем временем в кабинете директора на кожаном диване примостилась Русмуз с заплаканными глазами. В руке она держала новое послание от "террориста" со следующим содержанием:

ЛЕКЦИИ ВТОРОГО СТРУННОГО ОТМЕНИТЬ, А ДЕТЯМ РАССКАЗАТЬ ПРАВДУ. ИНАЧЕ ОНИ НАЧНУТ ИСЧЕЗАТЬ.

Каждый раз, прочитав послание, Дарья Васильевна начинала тихо плакать с подвываниями. Директор не знал, чем ей помочь и вызвать ли уже полицию. А что может означать "рассказать правду"? Своих тайн в училище хватало. Были там и романы преподавателей со студентами, и взятки, и растраты. Ему совсем не хотелось, чтобы полиция начала во всём копаться. Но ведь ситуация связана с Русмуз, а значит, и тайны должны быть её. Директор присел на краешек дивана рядом с учительницей. Дарья же продолжала раскачиваться и причитать: "Я же всё отменила, как он хотел, почему стало хуже? Что он хооочет от меня? Ккакую правду? Что теперь?" Удивившись, что "железная леди" настолько потеряла контроль и ведёт себя, как растерянная девчонка, ректор приосанился и заговорил уверенным голосом: "Почему преступник меняет тактику, угрозы и даже тон – мне непонятно. Или он – просто псих, или это – способ запугать нас своей непоследовательностью. Дарья Васильевна, ищите секрет, связанный со вторым струнным и с Вами."