Одно чудо на всю жизнь

А Маринка вдруг вспомнила, как в третьем классе на экскурсии в Петродворец[68] Тарас разулся и залез в фонтан, распорол ногу куском стекла и оно там отломилось. Учительница хотела на руках нести длинного мальчишку в медпункт при Дворце, но он только усмехнулся и пошёл сам, прихрамывая и оставляя на светлой дорожке следы крови. У дверей медпункта Маринка шагнула вперёд из стайки притихших одноклассников и сказала: «Я с ним туда пойду». Молоденькая испуганная учительница по истории города всё повторяла: «Как же так, Тарас?! Как же так?» — и Маринке не возражала, В медпункте учительница продолжала причитать, немолодая заспанная медсестра ковырялась в варенцовской пятке, удаляя отломившиеся кусочки стекла, Марина держала Тараса за руку, а он смотрел на неё и криво улыбался. Вспомнив эту его улыбку, Маринка неожиданно заплакала.

— Ты чего?! — обомлел Варенец, схватил девочку за плечи и грубо потряс. — Скажи: ты чего?! Ты за кошку, что ли?! Мезенцева, ты чего?!!

Чувствительная Маринка Мезенцева плакала за Тараса Варенца, но он об этом, естественно, не догадывался. А она не умела объяснить.

— Витя, не уходи, я должна с тобой серьёзно поговорить, — сказала мама и удобно устроилась на диване, подложив подушку себе под бок.

— Говори, — Витёк присел на краешек стула.

— Я прочитала много педагогической и психологической литературы и понимаю, что у тебя начинается переходный возраст…

— А Капризка сказала, что у меня переходного возраста не будет, — улыбнулся Витёк. — У других есть, а у меня — нет. Я таким навсегда останусь.

— Знаешь ли… — в мамином ровном «педагогическом» голосе проклюнулось раздражение. — Мнение твоей Капризки для меня не авторитет. Позволю себе предположить, что в некоторых вещах я разбираюсь всё же лучше, чем она.

— Конечно, — примирительно сказал Витёк. — Например, во мне вы обе не разбираетесь.

— Витя, не дерзи! — прикрикнула мама. — В последнее время ты очень изменился. Эти твои прогулки с друзьями по вечерам… Раньше тебя было не выгнать даже во двор. О чём ты с ними разговариваешь — с этими новорусскими отпрысками — с Мезенцевой, с Яжембским, с Орловым? Ведь ты не смотришь телевизор, не интересуешься молодёжной культурой…

— Мы в футбол играем и на лыжах катаемся, — вяло сказал Витёк. Эту легенду придумал Баобаб — организатор и координатор поездок к Аи. Хорошо хоть штангу не приплёл.

— Витя! Не смей мне врать! — взвизгнула мама. — Ты никогда не интересовался никаким видом спорта. И сейчас в этом ничего не изменилось. Ты даже не попросил купить тебе лыжи…

— Да, кстати… Купите мне, пожалуйста, лыжи… — лыжи, пожалуй, действительно пригодились бы, ведь снег с каждым разом становится всё глубже. Но вот сумеет ли Витёк на них ходить?

— Витя! Как тебе не стыдно врать! Ты же всегда был честным мальчиком!

— А ты не приставай ко мне, мне и врать не придётся, — резонно возразил Витёк.

Мама судорожно, как за спасательный круг, схватилась за книжку профессора Личко[69] про трудных подростков. Книжка была тоненькая, Витёк как-то из любопытства её прочёл и очень удивился. Интересно, неужели такие подростки действительно бывают на свете? Или профессор Личко их придумал для иллюстрации своих теорий?

— Альберт, ты знаешь, я скоро уезжаю в Швецию на симпозиум и, может быть, потом задержусь там… поработаю с коллегами. До отъезда я хотел выяснить с тобой некоторые вещи… — профессор Зиновьев развернулся от компьютера и на мгновение заглянул прямо в красивое невозмутимое лицо сына. Крутящийся офисный стул понёс профессора дальше по окружности, и ему пришлось зафиксировать позу обеими ногами. Альберт чуть заметно улыбнулся.

— Я слушаю тебя, отец.

— Недавно я случайно встретил на улице Варвару Тимофеевну, маму Тараса Варенца. Вы дружили с ним с первого класса, и, мне кажется, эта дружба много давала вам обоим. Варвара Тимофеевна сказала, что теперь вы почти не общаетесь, и я сам вспомнил, что давно не видел Тараса у нас дома. Его мама говорила всякие неприятные для меня вещи: «Я так хотела, чтобы Тарасик с Альбертиком… Но я же понимаю, что мы вам не ровня… Альбертик теперь с другими ребятишками, с богатыми…» — Я очень надеюсь, что всё это не имеет никакого отношения к действительности и вы с Тарасом просто поругались или передрались, как это бывает у мальчиков вашего возраста…

— Отец, я никогда не ругался и тем более не дрался с Тарасом. Ты же знаешь, я вообще не дерусь…

— Мне больно думать, что Варвара Тимофеевна права и этот отвратительный снобизм[70] престижных школ действительно пустил корни в твоей душе. Ты же умный парень и должен понимать, что достоинства человека не определяются доходами его родителей. И если один ездит на белом «Мерседесе», а другой не всегда досыта ест, то это не значит…

— Папа, всё это чепуха! У тёти Вари всегда мозги были в эту сторону перекошены…

— Ей нелегко живётся…