Одно касание

– Меня интересует не маркиз, а то, куда он спрятал шкатулку! – Фил приблизился и навис надо мной. – Говори, девка. Иначе тебе несдобровать.

Я задержала дыхание, но взгляда не отвела, боясь показать страх, сковавший тело. С бандитами как с дикими животными – нельзя показывать испуга.

– Да не торопи ты меня. После видения голова идёт кругом, – бросила я с вызовом. – Этот мужчина был в каком-то поместье. Сидел у камина, разгребал в нём золу. Кажется, он собирался спрятать шкатулку в каменной кладке.

Ложь легко слетела с губ сама собой, а на лице не дрогнул ни один мускул. Я осознавала, что собственными руками рою себе могилу, но всё равно соврала.

– Видение быстро оборвалось, я не могу быть уверена в том, что ларец спрятан именно за камином.

– Что ещё ты видела? Что было вокруг? – в глазах Фила блестело предвкушение. – Мебель? Картины? Ковёр?

– Каминная полка. – я сморщила лоб, делая вид, что задумалась. – Там стояли какие-то белые статуэтки, а на невысоком столике рядом – ваза с цветами. Всё остальное было в тёмных тонах, сложно сказать что-то ещё.

Губы Колпера разошлись в широкой улыбке. Он поймал мой подбородок и мозолистым пальцем с усилием провёл по губам. Я поморщилась от отвращения.

– А ты хорошенькая. Даже жаль, что вот так сгинешь. – он резко приблизился и шумно втянул носом аромат моих волос. – Кончайте её, ребята.

– Что? – я вскинулась всем телом и едва не опрокинула стул, на котором сидела. – Ты же обещал!

– Увы, Виолет. Это требование моего нанимателя. Как ты верно заметила в своей лавчонке – я не лжец, поэтому обманывать того, кто платит, не буду. Никто не должен узнать о документе. – Фил пожал плечами и покинул сарай.

– Пока-пока, стерва. – мужчина со шрамом на руке взял с бочки ключ и вышел следом за боссом. В сарае со мной остались только несколько головорезов.

– Жаль сжигать такую красавицу, но босс приказал. – первый бросил факел в отсыревшее, но достаточно сухое сено. Второй последовал его примеру, и они быстро удалились.

– Эй! Уроды! Вернитесь! – я кричала так громко, что голос быстро сорвался и перешёл в хрип. – Развяжите меня!

Впрочем, искать сострадания у бандитов такое же бесполезное занятие, как попытки колдовать одной рукой. Я дёрнулась всем телом, пытаясь разорвать свои оковы, но на верёвках не поскупились: они лишь сильнее врезались в тело, причиняя боль и вгрызаясь в кожу.

Старое сено, рассыпанное по полу, занялось весёлым пламенем. Огонь хрустел тонкими стебельками и травинками, распространяясь по небольшому помещению. Вскоре языки пламени лизнули балку, подпирающую крышу.

С губ срывались ругательства, пока я безуспешно пыталась освободиться из тесных пут. Но они, казалось, лишь сильнее затягивались. Едкий горький дым, поднимающийся от сена, наполнил лёгкие и не давал сделать ни вдоха. Слёзы лились по щекам, а из горла вырывался сухой кашель. Голова кружилась. Но желание жить, бьющее неиссякаемым фонтаном, держало сознание в теле.

Балка за моей спиной загорелась, опаляя спину жаром. Огонь взвился к крыше, весело похрустывая старым деревом. В голове родился план – глупый, безрассудный и рискованный.  Отталкиваясь ногами и подпрыгивая, я переместилась на полметра назад. Пламя бушевало за спиной, жгло обнажённые участки кожи и опаляло волосы. Дышать было нечем, по щекам покатились крупные слёзы, смазывающие картинку до одного сплошного оранжевого пятна.

Я чуть наклонилась вперёд, приближая запястья к пламени, лизнувшему кожу. От боли тело бросило из жара в холод и обратно. Я зажмурила глаза, воя не своим голосом, пока голодный огонь пожирал тонкую кожу. Но вместе с плотью горели и верёвки. Боль была настолько сильной, что не позволила сразу понять, когда верёвки лопнули, и руки повисли вдоль тела.

Пока сознание находилось в агонии, телом управлял инстинкт самосохранения. Осторожно, стараясь не беспокоить обожжённые запястья, я достала из декольте шёлковый платок и прижала его к лицу. От дыма это не спасло, но делать короткие рваные вдохи стало немного легче. Второй рукой я подняла обломок деревяшки и пережгла верёвки, стянувшие ноги у щиколоток и коленей. Оставался последний слой пут, на талии. Спешно потушив пламя, я прижала тлеющий уголёк к толстому витку верёвки и вскоре была свободна. Каким-то чудом платье не загорелось, избавляя от необходимости тушить и его.

Негнущиеся ноги сами понесли к двери, а в мыслях звучал лишь рёв пламени. Я молилась отцу-Солнцу и всем стихиям, чтобы эти идиоты оказались достаточно самоуверенными и не подпёрли ничем дверь. Не останавливаясь, непослушное тело буквально влетело в дверь. Ноги по инерции понесли дальше от злосчастного сарая, но спустя десять шагов я споткнулась, упала на землю и взвыла от боли в руках.