Одно лето на краю света

От этих криков Жека и проснулся, и увидел, что дом их стоит уже под крышей. А Володя, поднявшись на переносной лестнице, что-то забивает наверху. Жека вошёл в дом, где мама наводила порядок, потом снова вышел, стал возле лестницы и, задрав голову, смотрел, как работает Володя. Наконец тот кончил стучать, сказал: «Порядок» — и слез с лестницы.

— Ну что, Евгений Борисович, выспался? — спросил он Жеку. — Оно, конечно, после такой ночки я бы и сам минуток триста не отказался подремать.

— А японские рыбаки уже проснулись? — спросил Жека. Ему очень хотелось на них посмотреть. Всё-таки это ведь интересно, какие они, эти японские рыбаки, которым помогли спастись пограничники. Но Володя хмыкнул:

— Ну ты даёшь, старик! Пока ты спал, за ними прилетел вертолёт из отряда. Они теперь, скорей всего, там, а может быть, даже уже у себя дома. Но ты не огорчайся, что не увидел их. Люди как люди, только по-русски не умеют разговаривать. Всего-то и твердят два слова: «Холосо» и «Спасибо». А уж как они рады были, когда мы погрузили в вертолёт вместе с ними всю начинку с их шхуны! Оно и понятно, люди они небогатые. Если будут новую шхуну строить, каждый винтик-болтик в дело пойдёт. Только корпус бросовый нам на память остался.

Жека, едва дослушав Володю, ринулся в дом.

— Мама, можно я к шхуне? — закричал он.

Мама минуту помедлила, но потом сказала:

— Ладно, иди. Только речку поосторожней переходи. — И Жека понял, что после сегодняшней штормовой ночи, которую они провели вместе, мама уже перестала считать его маленьким.

Капитан, рулевой и матросы

Шхуна всё так же лежала на берегу, чуть наклонившись набок. Жека обошёл её вокруг. Это был настоящий, всамделишный корабль, а не игрушка. Подтянувшись на руках, Жека вскарабкался на борт. Постоял, внимательно оглядев палубу. Вот эта будочка на носу, наверное, капитанская рубка, догадался Жека. А с другой стороны на корме — люк, куда ведёт небольшая лесенка. Там, скорее всего, трюм для рыбы. Оттуда и сейчас ещё доносится рыбный запах. По лесенке можно лазить туда, вниз. Но всего больше Жеку интересовала капитанская рубка. Дверь в неё была вышиблена и висела на одной петле. Но зато… Зато в ней сохранился штурвал. Штурвал!

Жека вошёл в капитанскую рубку, крепко сжал в руках штурвал и попробовал повернуть его. Штурвал послушно повернулся. Это было большим счастьем — вот так сжимать и поворачивать штурвал корабля. Итак, теперь у Жеки имелся свой собственный корабль. А у корабля непременно должен быть капитан, и Жека торжественно назначил себя капитаном. Но одному капитану с таким большим кораблём было не справиться. Нужен был и рулевой, который, получая команды капитана, мог вести корабль. Жека назначил себя не только капитаном, но и рулевым. Понадобились и матросы. Ими тоже стал Жека. Работы у него было по горло. Как капитан он отдавал команду и, тотчас став рулевым, бежал к штурвалу, потом кубарем скатывался по лесенке в трюм, топая так, как могла бы топать вся матросская команда. Жека как раз вёл корабль по штормовому океану, когда к нему подошла мама. Занятый упорной борьбой с разбушевавшимися волнами, Жека даже не заметил, как она приблизилась.

— Жека! — раздался сквозь свист урагана в Жекиных ушах мамин голос.

— Мама! — закричал Жека. — Нас несёт на скалы! Рулевой! Держать влево! Есть, капитан, держать влево!

— Ты сегодня обедать собираешься, капитан? — спросила мама. — Или я теперь каждый раз должна буду бегать сюда звать тебя?

Жека не сразу выпустил из рук штурвал — обед ведь мог подождать ещё немного, а бросать летящий на скалы корабль было невозможно. И Жека сказал маме:

— Поднимайся на борт! Сейчас нас выбросит на берег!

В этот раз мама не стала спорить. Она, как и Жека, вскарабкалась на борт, прошлась по палубе, заглянула в трюм и даже взяла в руки штурвал, который Жека ей доверил. Всё-таки мама была женой пограничника и многому научилась, живя на границе. Это она сама ему сказала сегодняшней ночью.

Они благополучно выбросились на берег и уже собирались идти обедать, как Жека вспомнил, что не знает названия своего корабля. Название у него, конечно, было, но прочитать его Жека не мог, не могла и мама. Жека сначала огорчился, а потом подумал и сказал:

— А можно я его сам назову?

— Можно, — сказала мама.

Жека опять задумался. Не очень это, оказывается, просто: вот так, сразу, придумать название кораблю. Но Жека придумал.

— Знаю! — закричал он. — Давай назовём его «Малыш»!

— Давай, — согласилась мама.

«Так готовит Гена р'oжки, что съедают всё до крошки»

Эти стихи, сочинённые Юрочкой Снегурочкой, появились в стенной газете. Они были написаны красивым почерком редактора стенгазеты Алёши немного пониже приказа начальника заставы. А в приказе отмечалась отличная работа Гены. Все радовались и поздравляли Гену, а он ходил какой-то чудной — не то печальный, не то испуганный. Однажды спросил Володю:

— Ты, случайно, не видел, когда отправляли почту, майор моим письма не послал?

— Видел. Послал. Вот такое толстое! — радостно сказал Володя.