Одно мгновенье до любви

Конечно, если бы он не отправился к доктору Гранту, которому на вид нельзя было дать больше двадцати лет, ему бы не прописали таблетки, как-то снижающие боли в боку. Но сейчас уже не было пользы и от этих таблеток.

Если бы это зависело от Чарлза, он бы хотел, чтобы смерть пришла к нему внезапно. Чтобы в какой-то момент он был еще полон сил, а в следующий его уже бы не было.

Нет, в идее ядерной войны что-то есть.

В 5 часов 7 минут утра он буквально вытащил себя из кровати. Затем на протяжении четырех минут затаскивал себя на верхний этаж, чувствуя нестерпимую боль в заду. Секунды четыре он потратил на то, чтобы оглядеться.

Вон там, в буфете, эта чертова сумка, которую он не трогал почти шестьдесят лет.

Но сегодня утром он достанет ее, чтобы, глядя на океан, почистить сувениры, с которыми вернулся домой после того, как Пятьдесят пятая разгромила в 1945-м немцев.

«Сувениры. Ха!»

«Люгер» калибром девять миллиметров. Он весит почти два фунта, Чарлзу сейчас трудно удерживать в руках этот пистолет, но когда-то он на удивление ладно располагался в его ладони. «Люгер» был в отличном состоянии — офицер, которому он прежде принадлежал, тщательно заботился о своем оружии.

Но «люгер», столь ценимый нынче коллекционерами, в глазах Чарлза никакой стоимости не имел, по крайней мере в сравнении с «вальтером ППК», что также находился в сумке. Он был меньше «люгера», легче, его было проще спрятать под одеждой. В отличие от «люгера» этот пистолет не был изготовлен вручную. Тогда как «люгер» являлся своего рода произведением оружейного искусства, «вальтер» являлся просто орудием убийства.

Этот «вальтер» когда-то принадлежал Сибеле. Она держала этот пистолет в руках, прятала под одеждой, где пистолет касался ее тела.

Сибела взяла этот пистолет из кобуры лежащего в обломках самолета офицера люфтваффе еще задолго до того, как к ней принесли раненого Чарлза. И она дала этот пистолет ему… Черт! Он не хочет вспоминать об этом.

Ему пришлось потратиться, чтобы ввезти эти пистолеты в Америку. «Сувениры». Сразу же по возвращении Чарлз спрятал их на чердаке. Долгое время он не хотел вспоминать о времени, проведенном во Франции.

И только в последние недели мысли об этом периоде стали постоянно к нему возвращаться. Хуже всего, что к этим мыслям прибавилась тревога, что Джо будет давать интервью. Это интервью попадет в какую-нибудь книгу — и все узнают то, что Чарлз скрывал все эти годы. Узнают о том, что он сделал, и о том, чего не сделал. Каждую деталь в подробности. Да, Джо имеет право рассказать о себе, но при этом ему придется рассказать и о Чарлзе. О его жизни, о секретах, о его неудачах.

И о его горе.

Чарлз заметил какую-то тень, но даже не повернул головы. Он продолжал чистить «вальтер». Кто мог сейчас заглянуть к нему, кроме Джо? Разве что смерть. Кто может бродить в такую рань? Конечно, Джо.

— Я привел его в порядок, — пробурчал Чарлз. — Так что могу тебя застрелить, если ты будешь болтать с этим чертовым писателем.

Джо сел рядом, глядя на почти что спокойный океан. Вид был чудесным. Именно об этом пейзаже Чарлз и мечтал во Франции. О нем он много раз говорил Сибеле — и много раз описания этого пейзажа переводил Джо.

Сибела хотела приехать в Болдуинз-Бридж, увидеть этот прекрасный дом, этот удивительный вид. Чарлз обещал, что привезет их обоих к себе после войны.

После войны. Это были волшебные слова. После войны он приглашал к себе в гости в Америку всех — даже Жан-Клода, Анри и обоих Люков. У него было для этого достаточно денег. Он хотел, чтобы они прилетели в Бостон, после чего он поселил бы их в самой дорогой гостинице города, «Болдуинз-Бридж».

— Мы обещали Тому, что не будем больше воевать, — заметил Джо.

— А кто, черт побери, воюет? — возразил Чарлз. — Я просто угрожаю тебя убить.

— Может, мы лучше просто поговорим? Если ты будешь снова кричать, я тут же встану и уйду.

— Хорошо.

— Хорошо, — повторил Джо и глубоко вздохнул. — Знаешь, прошлым вечером мне звонили. Курт Кауфман хочет взять у меня интервью — прямо после церемонии открытия в среду. Мне хотелось бы сделать это, и я согласился.

«Вальтер» дрогнул в руке Чарлза и со стуком упал на стол. Пытаясь поймать пистолет, Чарлз расшиб о стол пальцы. Черт побери!

— Я надеялся, что и ты поедешь со мной. Ты мог бы помочь мне все рассказать, — добавил Джо.

— Зачем? — сдавленно спросил Чарлз. — Чтобы я опозорил не только свою жену, но и моего лучшего друга?

Джо не ответил. Он молча смотрел на то, как играют на воде блики, слушал рокот волн, набегающих на волнолом.

— Я уже давно простил тебя за это, — тихо произнес Джо. — И Сибелу тоже. Впрочем, я не имею права кого-либо прощать — Сибела мне никогда не принадлежала. Только в моем воображении. Ты это знаешь так же хорошо, как и я.

Сибела.

Какое-то время Чарлз не был в состоянии говорить. На протяжении многих лет он никогда не упоминал этого имени. Как Джо мог произнести его так легко, как бы между прочим? И именно в беседе с ним, Чарлзом. С человеком, у которого при мысли о Сибеле тоска сжимает горло.