Мысль никогда не должна подчиняться ни догме, ни направлению, ни страсти, ни интересу, ни предвзятой идее, ни чему бы то ни было, кроме фактов, потому что для нее подчинится — значило бы перестать существовать.
Надо, чтобы вы руководили принципами, а не принципы вами.
Лишь в том случае, когда в дело вступает человек, имеющий собственную позицию — лишь тогда можно надеяться, что он… поймет главное и отсечет второстепенное; орех ценен ядром, а не скорлупой.
На вопрос, почему из других школ к эпикурейцам ученики перебегают, а от эпикурейцев к другим никогда, Аркесилай ответил: «Потому что из мужчины можно стать евнухом, а из евнуха мужчиной никогда».
Лучше сражаться среди немногих хороших людей против множества дурных, чем среди множества дурных против немногих хороших.
Право подвергать людей самой суровой критике заслуживает тот, кто убедил их в своей любви к ним, в здравости своих суждений, кто уверен, что его ничуть не взволнует, если люди не примут его идей, не воспользуются ими. Другими словами, критику нужны дар ясного восприятия мира и безграничная терпимость.
Можно сломать шпагу, нельзя истребить идею.
Убеждение должно быть дорого потому только, что оно истинно, а совсем не потому, что оно наше.
Метафизические системы для философов — то же, что романы для женщин.
Много мужества надо иметь в нашей жизни, чтобы не почувствовать отвращения к самым прекрасным принципам, когда видишь, как применяются они людьми.
Творец системы — это узник, который имеет притязание освещать мир лампою из своей темницы.
Пусть люди обходятся без принципов, но на давайте им софизмов вместо истин.
Не отнимай ни у кого убеждений, способствующих его счастью, если не можешь дать ему лучших.
С каждым днем крепнет убеждение, что философия по самой своей сущности ее стремлений обречена вечно блуждать в запутанном лабиринте, где узкие и извилистые ходы постоянно выводят ее усталых ревнителей на торную дорогу их предшественников, которые, как известно этим ревнителям, не могли найти выхода.
Философская мудрость века настоящего становится всеобщим здравым смыслом века последующего.
Философ — глупец, мучающий себя всю жизнь в чаянии, что о нем будут говорить после смерти.
Слова, еще слова, и только слова: это все, что нам оставили самые знаменитые философы шестидесяти поколений.