Мало обладать выдающимися качествами, надо еще уметь ими пользоваться.
Талант — дар, над которым властвует человек; гений — дар, властвующий над самим человеком.
Без труда талант — это фейерверк: на мгновение ослепляет, а потом ничего не остается.
Возвыситься нетрудно; трудно остаться при этом самим собой.
Призвание можно распознать и доказать только жертвой, которую приносит ученый или художник своему покою и благосостоянию.
Величайшие гении не презирают того, кто ниже их, тогда как остальные люди обычно пренебрегают даже теми, кто выше их.
Великие возможности приходят ко всем, но многие даже не знают, что встретились с ними.
Во всяком творении гения мы узнаем собственные отвергнутые мысли.
Великие люди примечательны больше своим размахом и широтой, чем оригинальностью.
Талант должен убедить массу в истинности своих идей, и тогда ему больше не придется беспокоиться об их осуществлении, которое совершенно само собой последует за их усвоением.
Будь дураки способны понять, какие страдания мы из-за них претерпеваем, даже они прониклись бы к нам жалостью.
Если бы другие не были дураками, мы были бы ими.
Трудно разумному долгий вести разговор с дураками. Но и все время молчать — сверх человеческих сил.
Если есть у тебя нечто лучшее, предложи, если ж нет — покоряйся.
Дураков ведь не куют, не отливают, но они сами родятся.
Большинство людей глупы, и всякий дурачится на свой лад.
Тупость дураков всегда служит точильным камнем для остроумия.
Дураков меньше, чем думают: люди просто не понимают друг друга.
Превратить глупца в гения столь же трудно, как свинец в золото.
Мы живем в мире, где один дурак создает много дураков, а один мудрый очень мало мудрых.
Нет ничего тягостнее сознания только что сделанной глупости.
Никакие рассуждения не в состоянии указать человеку путь, которого он не хочет видеть.
Дурак — это человек, считающий себя умнее меня.
Это был просто добродушный, скучный, честный, заурядный малый. Некоторые его качества, может быть, и заслуживали похвалы, но стремиться к общению с ним было невозможно. Он был равен нулю.
Глупости так глубоко в нас засели, что всегда что-нибудь останется; но постараемся оставить лишь самое неизбежное.