Одно сплошное Карузо (сборник)

В 1994 году «Великая Старая Партия» впервые за долгие годы завоевала солидное большинство в конгрессе и сенате. Страна, казалось, повернула вправо. Гингрич с трибуны спикера объявил о начале «революции республиканцев». Все тогда думали, что же нам принесет эта революция, какие грандиозные преобразования, какую феноменальную очистку воздуха? И вот теперь мы получили ответ: целью революции оказалось разоблачение сексуальных приключений президента-демократа, средствами революции оказались внедрения подсадных уток, стукачек с микрофонами в лифчиках, выкручивание рук и шельмование вольных и невольных свидетелей злополучной любовной истории.

В ходе развития скандала оказалось, что и сами носители чистоты и здравого смысла оказались не очень чисты и не очень здравы. В полном соответствии с традициями прежних плантаторов, приглашавших к себе рабынь, нынешние заводили себе содержанок и наложниц в стороне от святого семейного очага. С грандиознейшей вонью перед изумленным населением открылось грандиозное, как все в Америке, лицемерие.

Девушкам по имени Моника свойственны романтические головокружения. Я знаю об этом из собственного опыта[338], столетней, впрочем, давности. К счастью, не все Моники попадают в сферу интересов спецслужб. Нашей нынешней всеобщей героине (или антигероине) не повезло (или повезло): влюбившись в лабуха Билла, она вляпалась в самое пекло.

Во всей этой истории есть один любопытный аспект. Из всех участников драмы мужского пола только один оказался джентльменом. Это врунишка Билл, президент Соединенных Штатов. В принципе, ему не следовало врать. Ему следовало твердо сказать своим мучителям: джентльмены таких вопросов не задают, джентльмены на такие вопросы не отвечают. И все-таки, соврав, он пытался защитить не только свою репутацию, но и честь двух женщин, мать своего единственного ребенка мраморную Хиллари и взбалмошную, кремовую с вишнями Монику. Во всяком случае, никто не может опровергнуть такую интерпретацию его поступка. Безнравственный хиппи оказался рыцарем среди улюлюкающих высокоморальных, а на самом-то деле таких лицемерных преппи; таков парадоксальный итог всей этой истории.

Родина «мыльных опер» дошла до апогея в развитии своего любимого жанра. Каноны мещанского «дневного телевидения» задавали тон судьям этого процесса. «А судьи кто? – За древностию лет / К свободной жизни их вражда непримирима… Всегда готовые к журьбе, / Поют всё песнь одну и ту же…» В принципе, они апеллировали не к мыслящему демосу, а к бессмысленному охлосу, полагая, что он уже созрел и составил псевдопуританское большинство. Оказалось, что и в этом прокололись: 70 процентов адресата посылают их подальше. Но что толку – дело сделано, грязь размазана.

Теперь окинем взглядом ландшафт после битвы. Дымятся руины воздушных замков. Копытами кверху лежат две священные американские коровы. Когда-то их звали «Privacy» и «Gentlemanship».

1999 (?)