Одноглазый дом

Отчаянный рывок к двери, прыжок – и вот уже лестница позади. Гравий впился в босые ступни, а она даже не притормозила и бросилась прочь с криком о помощи. Ее зов переполошил всех собак, но не зажег ни одного окна.

Улица спускалась к городским трущобам и фермам, за которыми начиналось пшеничное поле. Спрятаться там негде, попросить защиты – не у кого, а поворачивать уже поздно. С улюлюканьем и свистом преследователи неслись за ней.

Пробегая мимо фермерских участков, Офелия снова попыталась докричаться до местных. Бесполезно. В груди жгло все сильнее, а босые ноги замерзли до онемения. Тело двигалось само, как у заводной куклы. Казалось, механизм вот-вот сломается, и она рухнет на землю без чувств. Грабители тоже устали и замолкли, хотя по-прежнему не отпускали далеко.

Дорога петляла и уводила все дальше, пока не оборвалась у дома – огромного, старого и одинокого. Это был последний шанс на спасение.

Взобравшись по ступеням высокого крыльца, Офелия заколотила в запертую дверь. С той стороны раздался громкий собачий лай, но ничего больше: ни шагов, ни вопроса «кто там?». В окне – ни тени, ни проблеска света.

– Откройте! Спасите! Умоляю!

Голос ее сорвался в рыдания, что лишь раззадорило преследователей, окруживших крыльцо. Они зашлись хриплым смехом, подступая ближе. Загнанная в ловушку, Офелия вжалась в дверь, с горечью осознав, что все надежды напрасны: местные никогда не отзовутся и никому не помогут. Таковы традиции города. Один из бандитов, тот, что выше и шире остальных, уже поднимался по лестнице, разведя в стороны огромные ручищи, готовые схватить добычу.

Неожиданно дверь за спиной распахнулась, и какая-то неведомая сила затащила ее в дом. Офелия не удержалась на ногах и упала навзничь, приложившись затылком к каменному полу. В глазах потемнело, и на время она вообще перестала что-либо видеть, доверяя лишь слуху. Раздался металлический скрежет, затем грохот, яростные возгласы и ругань.

– Эй, верни девчонку! – рявкнули из-за двери.

– Иначе спалим к демонам весь дом!

Офелия лежала, боясь пошевелиться и готовясь к худшему: вот сейчас ее схватят и вышвырнут вон, чтобы избавиться от проблемы. Вместо этого голос из темноты властно шикнул:

– Марш наверх! Прячься!

Позабыв о боли, она поднялась и интуитивно побежала на свет, к лестнице. Взлетев по ступеням, юркнула в первую замеченную дверь. За ней оказалась небольшая спальня. Офелия рыбкой нырнула под кровать, натянула край покрывала до пола и затаилась.

Мог ли хозяин дома в одиночку противостоять троим? С ужасом она представила, что случится, если грабители прорвутся внутрь. Никакое укрытие ее не убережет. Фантазии прервались чередой звуков: звоном разбитого стекла, стуком, лязгом и парой громких хлопков, похожих на выстрелы. А потом наступила гнетущая тишина.

Офелия вся сжалась и, кажется, перестала дышать. Прислушалась. Глухой стук. Скрип двери. Щелчок тумблера лампы. Чьи-то медленные шаги, звучащие все ближе…

Она видела лишь кожаные сапоги – высокие, с толстой шнуровкой, такие в доме не носят. К горлу подкатила тошнота. «Хоть бы не они, хоть бы не они…» – взмолилась Офелия. Тем временем человек вычислил, где она прячется, опустился на колени и заглянул под кровать.

На Офелию уставились черные и блестящие, как лакричные конфеты, глаза.

– Можешь вылезать, они ушли.

Ей протянули руку и помогли выбраться.

– Как твоя голова?

– На месте, – буркнула Офелия, осторожно ощупывая шишку на затылке, и осмелилась посмотреть на своего спасителя.

Он выглядел ровесником ее двадцатилетней сестры или только казался младше своего возраста. Возможно, такое впечатление создавала его щуплая фигура в наглухо застегнутой куртке с металлической фурнитурой и брюках, заправленных в высокие сапоги. Похожую одежду носили охотники, а у него лицо было «неохотничье»: доброе, выразительное и необычайно подвижное, будто он примерял на себя разные эмоции и никак не мог определиться.

– Если захочешь умыться, ванная напротив. В котле есть горячая вода.

Не успела Офелия поблагодарить радушного хозяина, как раздался жуткий вой.

– Бо ругается, что я запер его, – успокоил спаситель и скрылся. Наверно, поспешил вызволить узника, поскольку вой вскоре затих.

Оставшись одна, Офелия резко ощутила усталость, взглянула на босые ноги – все в пыли и ссадинах – и заключила, что встреча с мылом неизбежна.

Ванную комнату украшали изразцы, латунные краники и прочие изыски. Под круглым окном стояла массивная ванна на звериных лапах. Сплошная роскошь, пусть обветшалая и запущенная, если приглядеться. По стенам расползлись ветвистые трещины, котел покрылся ржавчиной, а лепной узор на потолке зиял пустотой – пара фрагментов выпала, словно молочные зубы.

Наскоро ополоснувшись, Офелия отправилась на поиски хозяина. Следуя на свист чайника, она забрела на кухню. На пороге ее встретил пес: бело-рыжий, с черными подпалинами на спине и свисающими ушами, которые смешно затряслись, когда он залаял.

– Бо, – одернул его хозяин, пригрозив кухонным полотенцем, – будь вежлив с нашей гостьей. Хватит ей потрясений на сегодня.