Одноглазый дом

– Я не сдвинусь с места, пока Дарт не вернется и лично не объяснит, почему в его безлюде ошиваются чужаки.

– Еще одно такое слово, и я начищу ступеньки твоей физиономией.

– Ты что это, угрожаешь мне? – Рыжебородый едва не задохнулся от возмущения.

– Даю дружеский совет. Возвращайся в свое подземелье и запрись на все замки. Рот тоже желательно держать закрытым.

– Ну уж нет! – Ощетинившись от злости, лютен решительно направился к Десу и разразился пламенной речью: – Вы тут занимаетесь укрывательством, но я-то вижу, что Дарт нарушил сразу несколько правил Протокола. Я дождусь его и лично призову к ответственности! И домографу доложу!

На последних словах он вплотную подошел к Десу, и это было ошибкой. Останься рыжебородый на лестнице, успел бы среагировать, однако он даже не дернулся, пока ему не врезали кулаком в нос. Затем Дес схватил лютена за шкирку и потащил к двери, которая распахнулась сама собой. Рыжебородый беспомощно махал руками, пытаясь вырваться, и истошно вопил.

– Всего доброго! Рад знакомству! – выпалил Дес, вышвырнув его на улицу.

Дверь захлопнулась, замочные механизмы сварливо заскрежетали. Дес размял ушибленные пальцы и хмуро взглянул на Офелию:

– Откуда он взялся?

Растерянная и напуганная, она не смогла сразу признаться, что натворила, а раздавшийся шум освободил ее от такой необходимости. Изгнанный лютен рвался обратно, ожесточенно колотя кулаками и сыпля ругательствами.

– Пойди-ка проверь дверь в тоннели, – бросил Дес, – пока сюда еще кого-нибудь не принесло.

Офелия спохватилась и побежала в библиотеку. К тому времени, когда книжный стеллаж вернулся на место, закрывая тайный ход, крики и стук внизу прекратились. Остался только глухой рокот, извещающий о том, что безлюдь встревожен. Вначале она думала, что все из-за разбушевавшегося лютена, а потом услышала шарканье и громкий протяжный скрип. Стена библиотеки разверзлась, и из темноты в комнату ввалился Дарт, держащий на руках Флори. Сестра казалась тряпичной куклой: обмякшей и будто бы неживой. Офелия застыла в ужасе, и голос Дарта донесся до нее словно издалека, гулкий и призрачный, как все вокруг.

– …Много льда и кухонные полотенца. Нужно приложить холод к ушибам. Ты меня слышишь, Офелия?!

Оклик вывел ее из оцепенения, и она поспешила выполнять полученные указания, успокаивая себя тем, что Дарт упомянул лишь об ушибах. Значит, Флори жива и ее жизни ничто не угрожает.

За пару минут Офелия сбегала за всем необходимым и, вернувшись, застала Деса, суетившегося в коридоре, чтобы открыть перед Дартом дверь в неизвестную комнату напротив библиотеки. Это была спальная с большой кроватью, куда положили Флори – такую маленькую и беззащитную, какой Офелия ее никогда не видела.

Дарт поторопил ее, снова потребовав лед, а Десу поручил разыскать Рина, чтобы тот отвез Флори в лечебницу.

– Она в порядке? – спросила Офелия, роняя все принесенное на пол. Когда она волновалась, то становилась совсем неуклюжей.

– Да, но будет лучше, если ты поможешь, – заявил Дарт хмуро.

Дес выскользнул из комнаты, и они остались вдвоем: она заматывала лед в полотенца, Дарт гремел ящиками комода, стоящего в углу.

Одеревеневшими от холода пальцами Офелия приложила компресс к плечу сестры, где уже расползлось синее пятно.

– Что произошло?

– То, чего я боялся, – нехотя ответил Дарт, вернувшись с пузатой бутылкой, полной какой-то прозрачной жидкости. Смочив край полотенца, он осторожно приложил его к ссадине на локте Флори, смывая запекшуюся кровь.

С губ ее сорвался болезненный стон, и Флориана медленно, словно ожившая скульптура, подняла веки. Блуждающий взгляд долго фокусировался на их лицах и первой нашел Офелию. Флори попыталась выдавить улыбку, но на измученном лице та смотрелась чужой и ненастоящей. Лучше бы она не тратила на это силы, подумала Офелия и спросила:

– Как ты?

– Как человек, выпавший из паутины.

Офелия покрылась мурашками лишь представив, каких размеров были паутина, поместившая на себе человека, и тот паук, что ее сплел.

Дарт поручил Офелии ухаживать за сестрой и обрабатывать ссадины, а после, убедившись, что она справится без него, ушел, заметно прихрамывая. Видимо, и ему досталось от Паучьего дома.

Офелия ответственно отнеслась к заданию и вопреки возражениям сестры тщательно обработала каждую царапину, почувствовав себя очень взрослой. Обычно все было наоборот: Флори заботилась о ней, опекала и старалась уберечь от всех невзгод. Разобравшись с лечебными примочками, Офелия спустилась на кухню, чтобы заварить чай, но Дарт уже все сделал сам, оставалось только отнести чашку. Она вызвалась помочь, но прежде решилась поведать о визите лютена из Корень-дома.

За время ее рассказа Дарт сменил несколько выражений лица: с озадаченного на удивленное, а затем на гневное. Взгляд у него был таким испепеляющим, что Офелия представила себя горсткой золы.

– Сколько же с вами проблем, – выдохнул Дарт и потер виски, словно пытался унять головную боль.