Одной дорогой

Оди с готовностью отдал Сигвальду свой ремень, которым тот крепко стянул инженеру руки за спиной. Воин сочувственно хмыкнул, увидев, как лопатки Оди точат двумя маленькими крылышками на практически лишенной мускулатуры спине. В целом вид получился что надо — пленник выглядел слабым и беспомощным, тонкая рубаха наполовину вылезла из еле держащихся на нем штанов, растрепанные волосы с застрявшими в них травинками с сеновала и скорбный взгляд мученика добавляли картине трагичности. По сравнению с ним Сигвальд выглядел очень внушительно и казался просто огромным, хоть Оди и был не намного ниже его.

В этот рассветный час жители деревушки уже проснулись и занимались хозяйством, но, увидев Сигвальда и Оди, бросали свои дела и собирались по нескольку человек, чтобы обсудить это событие чрезвычайной важности. Оди покорно шлепал босыми ногами по раскисшей дороге, изредка получая от своего конвоира тычки и приказ пошевеливаться.

Подойдя к захудалой таверне, Сигвальд сначала дернул дверь, но она оказалась запертой. Тогда он властно и с такой силой затарабанил в нее, что зазвенели мутные и давно не мытые окна этой непрочной постройки. Почти сразу изнутри послышались шаги и недовольный голос хозяина таверны, но, когда он открыл дверь и увидел незваных гостей, то выражение раздражения на его лице сменилось удивлением и некоторым страхом. Приказав ему посторониться, Сигвальд втолкнул в помещение Оди, зашел сам и с шумом захлопнул за собой дверь.

— Ты хозяин этой таверны?

— Д-да, меня зовут Бонрет Понн Зартис.

— Тебе знаком этот человек?

— Конечно, это Оди Сизер, мой постоялец, он снимает комнату наверху.

— Он арестован, и я уполномочен изъять его вещи. Я надеюсь, они все на месте? Иначе ты можешь стать соучастником преступления, Бонрет Понн Зартис, — сказал Сигвальд, поставив ударение на имени и так перепуганного трактирщика.

— Да-да, конечно, они все в целости и сохранности. Прошу пройти в его комнату.

В комнате Оди царил такой хаос, какой, наверное, был до сотворения мира — на не застеленной кровати лежал его серый сюртук, тубус, какие-то пишущие принадлежности. Стол также был завален немытой посудой, стоявшей здесь еще с вечера и какими-то вещами, назначения которых Сигвальд не знал.

— Я что, по-твоему, должен это в руках нести? Живо давай мешок! — рявкнул Сигвальд на Бонрета.

Через минуту тот вернулся с мешком и по приказу Сигвальда принялся сбрасывать в него вещи Оди, демонстрируя каждую из них и пленнику, который кивал, подтверждая, что вещь действительно принадлежит ему, и конвоиру, который следил, чтобы ушлый трактирщик не прикарманил себе ничего.

— А за что он, собственно, арестован? — спросил осмелевший Бонрет.

Вопрос застал Сигвальда врасплох, так как он не подумал об этом заранее. Бывший оруженосец был не мастак врать и придумывать небылицы, потому выдал первое подходящее событие, которое всплыло у него в памяти:

— Он арестован за случившийся по его вине взрыв в замке Бериара, демгарда Канетмака! — торжественно объявил он.

— О небо! — внезапно воскликнул разом побледневший Оди. — Я ведь вам довер…

Сигвальд прервал Оди мощной затрещиной, видя что тот ни с того ни с сего собрался испоганить все дело, и вернулся к наблюдению за работой Бонрета, который как раз забрасывал в мешок левый башмак инженера. Тем временем Оди стал тревожно оглядываться и через несколько мгновений кинулся к окну с явным намерением сбежать. Однако осуществить свой план ему было не суждено — не подпоясанные штаны предательски сползли и, запутавшись в них, он рухнул на пол, попутно раскровавив нос о подоконник.

Новоиспеченный конвоир понятия не имел, что такое сделалось с Оди, но все же решил доиграть свою роль до конца — подойдя к несостоявшемуся беглецу, он выругался, довольно грубо поставил его на ноги и наградил символическим, по его мнению, ударом по ребрам.

Все время, оставшееся до конца процедуры изъятия «вещественных доказательств», Оди простоял смирно, заметно понурившись и шмыгая носом, из которого все еще текла кровь, заливая подбородок и капая на рубашку. Он больше не предпринял никаких попыток к бегству, поскольку большая и тяжелая, как свинец, ладонь Сигвальда лежала на плече инженера, держа его железной хваткой.

Закончив со сбором вещей, Сигвальд вывел Оди на улицу, принеся хозяину таверны формальную благодарность за помощь в поимке нарушителя спокойствия демгарда; трактирщик в свою очередь, закрыв двери за непрошеными гостями, принес искреннюю благодарность небесам за то, что солдат не прихватил ничего лишнего по старой доброй традиции.