Одной крови

Мы с Юлей наблюдаем с берега и придумываем самое кровавое развитие событий: сейчас кто-то окажется в центре стаи этих безмозглых прозрачнофиолетовых морских бандиток, у которых сейчас особенный, сложный, ядовитый период в жизни. Если случайно задеть ногой одну, накинутся на человека всей толпой, облепят, как пиявки, закусают, как змеи, до смерти, не пожалеют ни детей, ни женщин.

Тысячи медуз-самоубийц атаковали пляж. Люди взяли друг друга за руки, как бы на прицеп. И пытаются выбраться из воды, семенят в сторону берега, обходят гадов, вертят из стороны в сторону головами, смотрят сквозь воду перед собой. Тот, кто впереди колонны, дает команду остальным: тут чисто, идем! Тогда купальщики паровозиком едут дальше — еще несколько метров, быстрее, быстрее. Но вдруг — стоп! Тут не проехать. Ненавистные медузы.

Это их море. Не наше. Мы тут гости, приехавшие на каникулы, погреться, скопив немного денег. Они — склизкие хозяйки, которых мы из года в год только раздражаем и беспокоим своими большими синими трусами. Люди спасаются от жалящих медуз. Медузы спасаются от людей.

— Рома, разве можно от этого оторваться? Всю жизнь бы на это смотрела.

— Будем считать, что сегодня мы чем-то позанимались. Одно дело у нас было.

— Завтра поныряем к рыбкам.

— Передай, пожалуйста, содовую.

23

Без маски, без акваланга, едва умея по-собачьи барахтаться, мы с женой нырнули в Интернет. Советы больших рыб — врачей и псевдоврачей; стайки маленьких рыбешек — сомнительных целителей, проповедников альтернативного лечения; трясина — форумы встревоженных онкобольных, научные тексты, как бы научные тексты, часто задаваемые вопросы; илистая мель — нетрадиционная медицина, личный опыт. И сплошные подводные камни.

На кухне темно, свистит чайник, два сосредоточенных лица освещены компьютерным монитором. Мы читаем все, что хоть как-то связано с Юлиным диагнозом. И к двум часам ночи задыхаемся от полученной информации, которая только сбивает с толку, противоречит себе, внушает надежду, но потом снова печалит и расстраивает, приводит к совершенно ненужным сейчас размышлениям.

Наткнулись на список погибших от лимфомы знаменитых людей. С каждой фамилией Юля все сильнее прижимается ко мне: футболист Гарет Аблетт, актер Дон Адамс, лидер группы Ramones Джоуи Рамон, режиссер Энтони Асквит, актер Дэниел Мэсси, сценарист и режиссер Вадим Роже, модель Энди Уитфилд, режиссер Иван Дыховичный, гитарист The Velvet Underground Стерлинг Моррисон, педагог и писатель Дейл Карнеги, археолог Говард Картер, режиссер Луи Маль, виолончелист Стивен Кейтс, актер Дик Пауэлл, пианистка Роза Тамаркина, актер Кэн Такакура, композитор Питер Либерсон, режиссер Сидни Люмет, премьер-министр Израиля Голда Меир, актер Стив Ривз, режиссер Сидни Джордж, блюзмен Джуниор Уэллс, актер Пол Эддингтон, первая леди США Жаклин Кеннеди и многие-многие другие, сотня — если не больше — хорошо и не очень хорошо известных фамилий:

— Ну уж если премьер-министр Израиля умерла, то мне точно конец…

— Дурочка, посмотри, в каком веке она умерла, в каком году она умерла! Это же очень важная деталь.

— В 1974 году.

— Вот, обрати внимание, что большинство людей умерли в середине прошлого века. И вспомни, что нам доктора говорили: лимфомы сейчас хорошо лечат. Это в сороковые, пятидесятые, шестидесятые годы лимфома была смертным приговором. Теперь-то — нет. И сейчас Голда Меир наверняка бы вылечилась.

Мы, не останавливаясь, двигались дальше, заплыли за буйки, пытаясь вникнуть в детали болезни. И чем дальше от буйков, тем больше понимали — не нужно это читать. Эту мысль нам сто раз вложат в голову все врачи, которых мы встретим: не нужно это читать, не нужно это читать, не нужно это читать. Информация — спасает; слухи и сплетни — наоборот, порождают страх, а значит, съедают душу. Если что и нужно изучать в таких случаях, то исключительно научную медицинскую литературу, написанную, желательно, на английском языке, потому что многие русскоязычные статьи часто являются набором домыслов и слухов, а не научными текстами. Но еще лучше не читать вообще ничего: информация об онкологии устаревает с невероятной скоростью. Лучше потратить время на поиск реального специалиста, который не вызовет у пациента сомнений и который на какое-то время — возможно, на довольно продолжительное — станет членом семьи и лучшим другом больного.

Но мы, как и все, этого не понимали. Искушение нырнуть в Интернет было слишком большим. В ближайшие недели мы перелопатим миллион онкологических сайтов, девятьсот тысяч из которых хорошо бы запретить Роскомнадзором, который обычно запрещает не то, что нужно. В надежде как-то себя успокоить, в поисках ответов на вопросы мы перечитаем попавшие под руку дурацкие книги о раке, написанные шарлатанами. Но спокойнее нам не становилось, а вопросов все равно возникало все больше и больше. Чуть позже методом проб и ошибок мы найдем ту самую книгу, которую, как Библию, не выпустим из рук следующие пять месяцев. Книгу, которую в самые сложные моменты будем использовать как анестезию и антидепрессант.